Заставь меня остановиться

— В связи с сохраняющейся температурой тела до 39,0C. Вы не могли бы мне так не кричать в ухо, — перевожу взгляд на его лицо, шумно сглотнув слюну. — И не дышать так близко.

— Мог бы. Но мне так больше нравится. В связи с сохраняющейся температурой тела до 39,0С и непрекращающимся сухим кашлем. А дальше твое тра-ля-ля куда он был доставлен. Ты все запомнила?

— Да, — закрываю глаза, не в силах на него смотреть.

— Не забудь указать в эпиданамнезе, что у него гепатит С.

— Хорошо. Укажу.

— Я пойду в нашу реанимацию. После того, как заполнишь, дуй в десятую палату опрашивать нового больного. Потом пойдем вместе. Осматривать его без меня не надо. Ты все поняла?

— Да.

Как только Лукьянов вышел из кабинета, облегченно выдохнула. Чувствую себя самой настоящей тупицей. А ведь я не тупая и много чего знаю. Как так получается, что я выгляжу какой-то двоечницей с куриными мозгами? Обидно и противно от самой себя. Как, блин, собраться и хотя бы выглядеть увереннее?

— О, ты тут. А я тебя везде ищу. Трубку не берешь, — перевожу взгляд на Юсупова и меня накрывает волной злости. — Ты как?

— Прекрасно, — зло бросаю я. — Если бы мне кто-то еще не подсыпал что-то в напиток, вообще было бы круто.

— Ань, да никто тебе ничего не подсыпал. Ты на меня, что ли, думаешь? Это тебе Богдан сказал?

— Нет. Сама догадалась.

— Что за бред? На кой черт мне это надо?

— Понятия не имею. На мне были чулки. Куда они делись, ты не подскажешь?

— Мне откуда знать? Тебя Богдан раздевал, а не я.

— Он их не снимал.

— Тебе-то откуда знать?! Ты в отрубоне была.

— Я знаю, что это не он. Вопрос, кому понадобились мои чулки, остается открытым. Как и то, что ты, зная, что со мной случилось, мог бы и поинтересоваться потом моим самочувствием. Однако, не срослось.

— Меня Богдан в дом не пустил.

— Ой, бедненький какой. Где ночевал?

— Ты мне не веришь?

— Нет, — грубо произношу я, а сама смотрю на Юсупова и млею от его глаз. Блин, как избавиться от этого?

— Он меня правда не пустил после того, как я вернулся через час домой. Это в отместку за то, что я позвал гостей. Принципиальная сволочь. Так с самого детства было.

— С самого детства?

— Ну да. Если что-то не по его сценарию — всем капец. Он не должен был ночевать дома, не знаю, чего приперся. Но что есть, то есть.

— А как давно ты с ним живешь?

— С детства. Не помню точно. Лет с шести.

— С шести… а кем он тебе приходится?

— Братом. Ты только, пожалуйста, не распространяйся об этом. Вчера из наших на Богдана, слава Богу, никто не обратил внимания. Он категорически против афиширования нашего родства.

— Брат?! Троюродный?

— Почему троюродный? Родной. Ну, по матери.

Офигеть! Ну не мог какого-нибудь другого брата найти?!

Глава 9

И пусть у обоих братьев разные отцы, я в полной мере осознала, что Егор действительно брат Лукьянова. Взгляд у них у обоих такой, что становится не по себе. Просто раньше Егор на меня не смотрел, вот и не было возможности это на себе прочувствовать. И вроде бы ничего такого он не делает, более того, Юсупов как бы занят не разглядыванием меня, а совершено другим делом — он бесцеремонно лазит по шкафу в поисках сладкого. Но фишка в том, что так или иначе я чувствую на себе его косые взгляды. Бесит до трясучки чувство того, что все это неспроста. Почему раньше он не обращал на меня внимания? Да и бесцеремонность, с которой он лазит по чужим вещам — раздражает. Но кто я такая, чтобы делать ему замечание? Находиться при нем неловко, особенно, зная, что он видел меня в окружении собственной рвоты.

И все-таки Егор красивый, несмотря на не самую красивую растительность на лице. Как там говорила Лиля, лобковый волос на бороде? Да, что-то в этом есть. Надо признать, у Лукьянова дела с растительностью на лице обстоят получше. Так, стоп, на кой черт я вообще приплела его сюда? Чувствую, как к щекам приливает кровь. Блин, ну вот вовремя! Так, спокойно, Озерова. Распускаю волосы, чуть приподнимаю их у корней и пока Юсупов не видит, наношу на губы гигиеническую помаду с блеском. Ну вот зачем я сейчас пялюсь на Юсупова. Мне скоро будет полная «ж», если я не соберусь и не заполню приемку. Соберись, тряпка! Утыкаюсь в компьютер и начинаю по памяти набирать анамнез заболевания. В какой-то момент, собравшись с мыслями, я реально ухожу в работу, совершенно не замечая Егора.

— Ань, кофе остывает.

— Я не просила тебя делать мне его. Более того, ты отвлекаешь меня, — раздраженно отвечаю я.

— А рафаэлку не хочешь?

— Это не твои конфеты. Тебе не кажется, что это не культурно? Не боишься, что тебе за это накостыляет твой родственник? — грубее, чем надо бы, произнесла я, наблюдая за тем, как Юсупов демонстративно отправляет в рот конфету. Черт, я есть, что ли, хочу?

— Не боюсь. Ань, ну не дуйся. Все же съешь конфетку, — в наглую тянет конфету к моему рту.

— Я не хочу. Ты меня отвлекаешь. Отойди, пожалуйста.

На удивление, Егор отходит и присаживается на диван напротив меня. Еще минут пять я заполняю приемку, не обращая на него внимание. Когда ставлю точку, мысленно радуюсь, что хоть это дело я завершила. Фух. Теперь и больного можно принимать.