Заставь меня жить (СИ)

- Это не самое страшное, – отмахивается Рон, опускаясь рядом с Гермионой. – Самое печальное то, что большой популярностью пользуются именно статьи Риты Скитер, которая через каждые три строчки твердит о том, что ты Избранный. Что ещё возмутительней – она утверждает, что якобы брала у тебя интервью сразу после того, как ты пришёл в себя. Ты там такого «наговорил», – друг присвистывает, закатывая глаза к потолку.

- Бред какой-то. Неужели люди этому верят? – недовольно качаю головой, пропуская пряди волос сквозь растопыренные пальцы.

- Получается, что да. Общественность очень падка на подобные сенсации, – отвечает Гермиона не без сожаления в голосе, рассматривая моё чёрно-белое изображение на первой странице.

Да уж, с каждым днём всё интереснее и интереснее. Тяжело выдохнув, забираюсь с ногами в ближайшее к камину кресло, долго смотрю на огонь.

Меньше всего на свете я мечтал о подобной славе. Да что далеко ходить – я вообще никогда её не желал. Пусть она останется для кого-то другого, но только не для меня. Только теперь мне никуда не деться.

- Что происходило, пока я был без сознания? – спрашиваю бесцветным голосом, не отводя невидящего взора от извивающихся языков пламени.

- Знаешь, мы сейчас не сможем в точности объяснить – все были так напуганы, так боялись, что ты никогда больше не придёшь в себя…

Голос Гермионы вздрагивает, отчего она замолкает, поэтому вместо неё продолжает Рон:

- Мы хотели увидеть тебя, но Снейп нас не пускал. Главное, сам мотался от подземелий до больничного крыла со скоростью бладжера, а нас прогонял. Потом, видимо, ему надоело, ну он и позвал Дамблдора. Тот оказался хитрее, и просто поставил пароль на вход, который мы, сам понимаешь, не знали. Вот так и прошли три дня – как в тумане, пока ты не очнулся.

- Ещё дурацкие статьи в газете, кучи сов с письмами директору от родителей учеников о том, что они не намерены отпускать в Хогвартс своих детей до тех пор, пока ты находишься здесь, – с отвращением в голосе добавляет Гермиона, а я резко оборачиваюсь, изумлённо выгнув брови.

- Тут-то я причём?

Подруга поджимает губы так, как делает в моменты, когда ей не хочется говорить о чём-либо. На помощь ей приходит Невилл. Продолжая прижимать к груди учебник по Травологии, он подаётся вперёд:

- Они знают, в чём дело. Конечно, не во всех подробностях, более поверхностно, но тем не менее, боятся отпускать своих детей в школу, потому что считают её далеко не безопасным местом.

- Хогвартс – одно из самых безопасных мест, – возражаю я, и Гермиона вновь включается в разговор:

- Конечно, это так, но попробуй доказать это другим. Не все понимают, что пока Дамблдор рядом с нами, никакая опасность нам не грозит. Он оградил замок и его предместье всевозможными защитными чарами, разрушить которые практически невозможно, перекрыл Каминную Сеть, возвёл антиаппарационный щит на много миль вокруг. Меры предосторожности наилучшие, но…

Гермиона разводит руками, сделав паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха и продолжить:

- Многие волшебные семьи бегут из Лондона в другие города и даже страны. Все напуганы. Магглам ещё хуже – они вообще не могут понять, что происходит. Пожиратели Смерти зверствуют, взрывая метро, круша здания и мосты. Страна на грани чрезвычайного положения, в Министерстве Магии, судя по всему, тоже не всё в порядке, но главное – всё внимание сейчас приковано к твоей личности, Гарри. Ты – тот, кто выжил после Авады Кедавры, тот, кто явился причиной исчезновения Тёмного Лорда. Теперь они не оставят тебя в покое.

- Спасибо, Гермиона, – кисло заключаю, вновь отворачиваясь к огню и зябко обнимая себя за плечи.

Ребята шёпотом переговариваются, но я даже не пытаюсь вслушаться. Нечто сродни омерзению поселяется в моём сознании, не давая возможности думать о чём-либо другом, кроме того, что я сейчас услышал. Мерлин, как это всё можно перенести?

Тут ещё Сириус с недавней новостью о своём отъезде вогнал меня в состояние окончательной растерянности. Ему приходится покинуть Хогвартс с началом учебного года, что оказывается вполне логично. Только я об этом не подумал. Даже не хочу вспоминать, какими глазами он смотрел на меня сегодня утром, иначе на душе станет ещё паршивее, хотя больше уже некуда.

Завтра первое сентября – день, прихода которого я боюсь как никогда.

Я загнан в угол, выхода из которого нет и в помине.

Единственное светлое пятно на фоне всепоглощающей тьмы – это то, что Невилл вернул мне дневник моей мамы, как и обещал. Прочтение первой страницы вызвало неприятное жжение в горле и покалывание в носу, поэтому я спрятал тетрадку на дно своего чемодана в надежде, что когда-нибудь смогу спокойно прочитать её.

Сириус заинтриговал меня, обещав рассказать мне кое-что интересное о Лестрейнджах в первом же письме. Нет, мне ни в коем случае нельзя думать о крёстном, нельзя гадать, где он сейчас находится, нельзя допускать хотя бы мимолётной мысли о том, что он не в безопасности, иначе я полезу на стену от невыносимого чувства безысходности, разъедающего мой разум.