Заставь меня жить

Голова сама собой поворачивается в сторону преподавательского стола, взгляд моментально обращается к месту рядом с Дамблдором, но оно занято профессором Слизнортом, чего и следовало ожидать.

Всему виной канун Рождества и наивная, почти детская вера в чудеса.

Утыкаюсь взглядом в свою до сих пор пустующую тарелку, тихо и очень медленно выдыхаю от разочарования - и дело вовсе не в пропаже аппетита.

- Гарри, ты должен принять это… - заговаривает со мной Гермиона, когда завтрак остаётся позади, а седьмой курс Гриффиндора и Рейвенкло размещается в кабинете Трансфигурации.

- О чём ты? - запоздало откликаюсь, без особой надобности изучая высокий книжный шкаф, который мне предстоит очистить от пыли сегодня вечером.

Подруга прижимает учебник к груди в защитном жесте, заправляет прядь волос за ухо. Наконец, она садится так, чтобы закрыть собой шкаф и полностью привлечь моё рассеянное внимание к себе.

- О Снейпе. Прошёл почти месяц с тех пор, как он пропал. Гарри, если бы он был жив, то дал бы о себе знать! Без него Орден бессилен, и профессор прекрасно это знал. Твоя безопасность напрямую зависит от действий Ордена, особенно накануне Рождества, ведь через два дня мы покинем стены Хогвартса, и ты окажешься в потенциальной опасности. Снейп ни за что не допустил бы этого, а раз он до сих пор не объявился, это может означать… - завершает Гермиона тихим шёпотом и в волнении смотрит на меня.

Я в свою очередь бегаю взглядом по её лицу и совершенно ничего не могу понять. Что она такое говорит?

- Хочешь сказать, ты больше не веришь в то, что он жив? - медленно выговариваю и отчётливо слышу в собственном голосе ноты неизвестно откуда взявшейся угрозы.

Видимо, Гермиона тоже слышит их, раз резко откладывает учебник и берёт мои похолодевшие пальцы в свои ладони.

- Вовсе я не перестала верить в это, Гарри, но пойми, факты говорят сами за себя…

- Какие факты, Гермиона? - горячо шепчу я, и мой шёпот больше похож на шипение холодного моря, вылизывающего раскалённые на солнце камни. - Фактов нет! Кто сказал, что он умер? В том-то и дело, никто. Нет официального подтверждения его смерти. Может, сейчас у него нет возможности попасть в Хогвартс? Может, у него есть более важные дела, чем сохранение моей жизни? Может, он по каким-либо причинам вынужден скрываться? В любом случае, ему виднее.

- Но, Гарри, как я сказала, он бы… - в отчаянии шепчет девушка, не замечая, как сильно она сжимает мои пальцы.

- Он бы ни за что не бросил меня, знаю, - резко завершаю за неё, отчего на нас оборачиваются рядом сидящие студенты, в том числе и недовольный Рон, который, кстати, всего два вечера назад убеждал меня, что у нас нет доказательств смерти Снейпа, но сейчас мне плевать. - Раз его нет рядом, значит, так надо.

- Это звучит слишком… - заключает Гермиона, но, так и не договорив, в поражении качает головой.

- «Слишком»?.. - эхом откликаюсь я, вытягивая пальцы из ослабевшего захвата.

Подруга раскрывает учебник на последней главе, опускает взгляд на ровные строчки, хотя я прекрасно знаю, что она всего лишь пытается избежать зрительного контакта.

- Слишком наивно.

Снимаю очки, сжав пальцами переносицу, в усталости зажмуриваю глаза.

- Наивно, значит? - повторяю с горечью в голосе. - По крайней мере, это лучше, чем заживо хоронить человека без весомых доказательств.

Слышу, как Гермиона ахает в изумлении именно в тот момент, когда двери распахиваются и в кабинет входит серьёзная МакГонагалл.

- Знаешь, Гарри… - девушка вновь подаёт голос, когда мы по окончании Трансфигурации покидаем кабинет. - Человек должен суметь найти в себе смелость изменить то, что он может изменить, и мудрость принять то, что ему неподвластно.

Тихо выдохнув от недовольства, натянуто улыбаюсь и сквозь зубы отвечаю:

- У меня смелости хватит на весь седьмой курс Гриффиндора, поверь.

Упругие локоны Гермионы подпрыгивают задорными пружинками, когда она резко останавливается прямо в узком проёме, ведущем в зал с двигающими лестницами, и оборачивается на меня.

- В данном случае я говорила про мудрость.

Однокурсники сетуют на образовавшийся затор, поэтому нам приходится посторониться, пропуская студентов. Когда мы, наконец, остаёмся одни, я опускаю ладони на плечи Гермионы и, внимательно глядя ей в глаза, твёрдо произношу:

- Он жив, и никто меня в этом не разубедит.

Посчитав, что на этом наш бессмысленный разговор окончен, огибаю подругу и почти успеваю шагнуть на лестничный марш, но Гермиона, не отстающая ни на шаг, тянет меня за край рукава. Оглянувшись, я уже хочу отмахнуться, как вдруг сталкиваюсь с виноватым взглядом. Это становится такой неожиданностью, что я приоткрываю рот в изумлении, совершенно позабыв про лестницу, которая уплыла от нас в гордом одиночестве.