Заставь меня жить

- Глиссео! - не подымаясь с пола, рассекаю палочкой воздух, и деревянные ступени вмиг складываются в покатую горку. Питер с громким криком скатывается вниз и врезается в комод, я поднимаюсь на ноги и кидаюсь в его сторону, а в следующий миг едва успеваю укрыться за высоким шкафом от яркой молнии Круцио.

Петтигрю поражает воображение: пытаясь подняться с пола, он умудряется размахивать палочкой, выкрикивая: «Мобилиарбус!», отчего все предметы, какие оказываются в досягаемости, начинают лететь в мою сторону. Отбиваюсь от ваз и книг, пока это не выводит из себя, и я, изловчившись, посылаю новое заклинание, чудом выуженное из памяти:

- Фрагранте!

Комод, на который опирался Питер, обжигает его огнём, заставляя отпрыгнуть в сторону. Выиграв несколько мгновений, я бросаюсь вперёд, но Петтигрю безмолвно взмахивает палочкой прежде, чем я успеваю добраться до него. Шея и грудь начинают невыносимо гореть от боли, и я с ужасом вижу, как на куртке проступают чёрные пятна крови. Со стороны Петтигрю раздаётся смех ликования, но я из последних сил выворачиваю руку и злобно выкрикиваю:

- Тьеро Дементо!

Питер падает, как подкошенный, хватается руками за голову и начинает выть, как загнанный в ловушку зверь. Зажимая рану на плече, я подхожу ближе, не опуская палочку, благодаря чему заклинание продолжает действовать. Петтигрю корчится на полу, бормоча что-то неразборчивое, закатывает глаза так, что становятся видны одни белки, и от этого становится жутко, но я не позволяю себе опустить руку. Я слишком хорошо помню вид Чёрной Метки над крышей дома Сириуса, кровь на рыжих волосах мамы и выражение бесконечной любви в её прощальном взгляде. Я слишком остро ощущаю боль потери даже спустя полгода.

Я опускаю палочку, когда Питер перестаёт биться в конвульсиях и затихает с отсутствующим выражением лица. Он не видит меня, он вообще не видит ничего вокруг себя, только смотрит в одну точку и тихо бормочет о чём-то понятном ему одному. Я тяжело приваливаюсь к перилам пострадавшей лестницы, понимая, что сейчас произошло. Тьеро Дементо, заклятие ужаса, сильно повреждающее психику жертвы, а при долгом воздействии доводящее до сумасшествия. Заклятие, само собой сорвавшееся с языка. Я не убил Питера, но то, что случилось с ним, гораздо хуже смерти.

И это - достойная месть.

Отвернувшись от жуткого зрелища, прячу палочку во внутреннем кармане и покидаю дом. В мыслях и душе - противоречивые чувства, в которых совсем не хочется разбираться, к тому же, сейчас это не столь важно. Я ранен и, похоже, серьёзно: ткань свитера и куртки насквозь пропитаны кровью, несколько капель падают на чистый снег, пока я пересекаю небольшой дворик. Закрыв коленом калитку, я чуть не падаю от резкого головокружения и накатившей тошноты. Решив не геройствовать, осторожно опускаюсь прямо на бордюр, отделяющий тротуар от проезжей части, не без труда достаю палочку и произношу лечащее заклинание. Становится легче, но не настолько, насколько должно. Смутившись, произношу другое заклинание, чудом балансируя на грани реальности и посттравматического шока, но всё безрезультатно: рана продолжает кровоточить, как и прежде.

Липкий страх поднимает волосы дыбом и учащает дыхание, пока я пытаюсь судорожно вспомнить ещё хотя бы одно заклинание и вообще придумать, что делать дальше. Вся эта затея с визитом к Питеру уже не кажется такой притягательной, когда я чувствую, что силы начинают покидать меня. Кровь капает на свежевыпавший снег, я смотрю на неровные пятна и всеми силами пытаюсь не впасть в паническое состояние. В какой-то момент эмоции берут верх над разумом, пальцы ослабевают, палочка выскальзывает из рук на колени, и я не сразу различаю звук чужих шагов. Запоздало фиксируя движение рядом с собой, поворачиваю голову и вижу, что ко мне приближается тот самый человек в длинном чёрном пальто. Свет от фонаря бьёт в глаза, мешая разглядеть лицо, но вот незнакомец останавливается возле меня. Поколебавшись, он расстёгивает пальто, чтобы оно не стесняло движений, и присаживается на корточки, а мне не хватает сил на какую-либо реакцию, ведь передо мной не кто иной, как Барти Крауч-младший. Я не успеваю изумиться, когда он подцепляет мой подбородок кончиками пальцев и внимательно вглядывается в глаза, оценивая плачевное состояние. Его взгляд холодный и колючий, как снег подо мной, и я понимаю, что совсем не могу предугадать дальнейшие действия Барти: с таким грозным выражением лица, как у него, вряд ли оказывают помощь. Что, если он выследил меня с одной лишь целью: сдать, раненного и обессиленного, Реддлу?

Я зажмуриваюсь и отворачиваюсь, чувствуя себя последним идиотом, но вдруг лёгкое чувство щекотки пробегает по шее и груди. Такое бывает, когда мадам Помфри диагностирует раны и ушибы. Распахнув глаза, я в шоке смотрю на то, как Барти убирает палочку в карман пальто и недовольно присвистывает, словно то, что он видит, нисколько не радует его. Он проводит ладонью по волосам, наводя ещё больший беспорядок на голове, и произносит непривычным рассудительным тоном: