Застава «Турий Рог»

Горчаков, Лещинский и Маеда Сигеру ночью выезжали на рекогносцировку, затаивались в кустарнике на берегу Турги. Горчаков сидел на охапке влажной осоки, часами смотрел на противоположный берег. Что там? Какая она, Россия? Вдоль берега шли загорелые советские пограничники. Рабочие, крестьянские парни, возможно, сыновья тех, кто отобрал его родовое поместье под Липецком.

Ворвавшаяся в усадьбу толпа крушила и ломала все вокруг, разнесла ажурную беседку — хрупкое, источенное шашелем[99] сооружение, где безусый юнкер Сережа впервые поцеловал сероглазую гимназистку с пышной русой косой…

Погромщики орудовали топорами. Лохматый кузнец с треском свалил беседку, растоптал сапожищами. Кольями забили Бьютти, пегую спаниельку, ласковое, доверчивое существо. Поместье сгорело.

Потом запылала вся Россия. Поручик Горчаков отступал с полком до самого Крыма. Погиб отец, мать скосил сыпняк[100]. Горчакову удалось пробраться на Дальний Восток. Он дрался с красными в Приморье, с остатками белых войск ушел в Китай.

Бинокль задрожал, Горчакова трясло от ненависти, рука сжимала пистолет. Ничего, час мщения близок. Советам будет выплачено по всем счетам…

Наступил июль — сухой, жаркий. Вечером духота становилась нестерпимой, воротник куртки раскисал от липкого пота, лишь глубокой ночью, когда спадал зной, Горчаков выходил из крепостных ворот. Он прогуливался по луговине, разглядывая безвестные цветы. Нагнулся, сорвал самый крупный. Нежные, бархатистые лепестки, длинные желтые тычинки, но запаха нет, цветы не пахнут. Все здесь не так…

В крепость Горчаков возвращался на рассвете. Навстречу ковылял паломник с деревянным молитвенным барабаном. Он беспрестанно встряхивал барабанчик, монотонно повторял:

— Ом мани падме хум. Ом мани падме хум…

Поравнявшись с Горчаковым, паломник протянул скорлупу кокосового ореха — мисочку для подаяний. Горчаков бросил в нее медяки. Он презирал бродячих отшельников гуру, свами[101]: лжесвятые, побирушки. Местные жители благоговели перед этими проходимцами, почитали их за святость. В действительности большинство этих людей захребетники, трутни, паразитирующие элементы, но в милостыне Горчаков им никогда не отказывал.

— Ом мани падме хум. Благодарю, господин. Щедрость твоя да будет замечена всевышним. Человеческий век — пылинка. Милость всевышнего проявится в потомках твоих.

В потомках? Горчаков усмехнулся. Таковых не нажил, не удосужился. Паломник загремел барабаном.

— Свято существующее, свято живое. Не томи в неволе птиц и животных, ибо рождены свободными. Святы ползающие и летающие, бегающие и плавающие. Святы солнце и звезды, все вокруг. Маловеры и грешники да будут прощены, но нет прощения тому, кто поднял руку на собственный народ!

Удивленный Горчаков впился взглядом в паломника, тот не спеша пошел дальше. Деревянный барабанчик размеренно отстукивал: ом мани падме хум… ом мани падме хум…

VII ГОТОВНОСТЬ НОМЕР ОДИН

Капитана Зимарёва вызвали в отряд на совещание начальников застав. Зимарёв не любил оставлять заставу, казалось, в его отсутствие что-то обязательно случится, поэтому он даже в отпуск уезжал неохотно, предпочитая отдыхать на заставе. Теперь уезжать особенно не хотелось — Зимарёв снова и снова вчитывался в полученные одно за другим спецсообщения, разосланные всем заставам, отрядам, комендатурам Дальневосточного управления пограничных войск СССР.

«…На участке заставы „Турий Рог“ в ближайшее время возможна серьезная провокация, для участия в которой на границу перебрасывается специально сформированная из белоэмигрантов, белокитайцев и других антисоветских элементов группа под командованием бывшего офицера белой армии, члена Российского фашистского союза Горчакова. Не исключена поддержка подразделениями Квантунской армии и японских пограничных служб. Цель — разведка боем. Кодовое название акции — „Хризантема“…

…Особая группа Горчакова сосредоточена в крепости Тун-Ян-Мо, комплектование и вооружение завершено. В крепость переброшена рота японских солдат с малокалиберной артиллерией на вьюках. В группу входят действовавшие ранее автономно банды Мохова и хунхуза Хо, ядро составляют белоэмигранты. Общая численность — более двухсот штыков и сабель.

Японская пограничная стража выставляет усиленные дозоры и удваивает патрули. Поскольку крепость Тун-Ян-Мо расположена в зоне значительной активности китайской Красной армии, японцы и контактирующая с ними белогвардейская верхушка сосредоточили здесь подразделения армии спокойствия (контрреволюционные китайские формирования для борьбы с китайской Красной армией). Вблизи крепости (в восьми километрах западнее) расквартированы специальные японские пограничные войска, подчиненные штабу Квантунской армии, — „Гоцзин-Цзянь-си-Туй“.

Начало операции „Хризантема“ предположительно во второй декаде сентября 1941 г.».

Зимарёв побарабанил пальцами по листку бумаги, вздохнул и взял второй.