Застава «Турий Рог»

Взглянув на часы, начальник заставы спрятал документы в сейф и вышел из кабинета. Обойдя заставу, он поговорил с пограничниками, окинул свое небольшое хозяйство придирчивым взглядом и, вернувшись, засел за «инструкцию» — перечень советов, который оставлял заместителю, когда уезжал. «Инструкция» скрупулезно с указанием дней, часов и минут перечисляла все, что надлежало сделать исполняющему обязанности начальника заставы. Мероприятия были всегда расписаны подробно и обстоятельно. «Инструкция» помогала остающемуся за начальника исправно нести службу, и ею охотно пользовались, когда же Зимарёв возвращался, документ становился мишенью для острот.

Зимарёв успел написать только половину «инструкции», когда пришел замполит, старший лейтенант Ржевский, молодой, общительный, никогда не унывающий, мастер городошного спорта, всеобщий любимец. Увидев «инструкцию», Ржевский засмеялся.

— Господин фельдмаршал составляет диспозицию боя. Ничто не упущено, даже количество крупы, которую повар должен засыпать в котел. Подсчитаны все крупинки… Лет через двести историки, изучающие сложную жизнь предков, ахнут. Ты, Зимарёв, свои опусы[103] береги, подшивай, они послужат потомкам и прославят тебя в веках.

— Хватит, уймись. У меня дел полно.

— Намек не понят, меня не проймешь. Мне, может, приятно посидеть у начальства. Вообще нехорошо получается: служим на одной заставе, а видимся редко. То ты где-то носишься, то я наряды проверяю. Я просто соскучился без тебя — ты же у нас замечательный начальник!

— Витя, отстань! Не пробуждай во мне зверя…

— Ладно, ладно. Пиши, канцелярист. И такого деятеля назначили начальником заставы! Командование явно ошиблось, посмотрели на фотокарточку — человек солидный, а узнали бы о твоей любви к изящной словесности, наверняка отправили куда-нибудь в архив. Вот так, товарищ несостоявшийся архивариус!

— Что-то я давно никого не бил…

— Куда тебе! Ты же безобразно жирный! Наверное, твой однофамилец был когда-то чемпионом училища по вольной борьбе, а ты нагло присвоил чужие лавры. Ты такой… И вообще мне не нравится твой нос! Ну, что ты на меня уставился? Крокодила увидал?

— Вроде того. Некое болтливое человекообразное. Подожди, закончу писать…

— Сейчас ты у меня закончишь, сейчас!

Подушка, просвистев в воздухе, трахнула начальника по уху. Зимарёв вскочил, опрокинув стул, погнался за проворным Ржевским, гоняя его вокруг стола. Худенький, подвижный Ржевский со смехом увертывался. Зимарёв тщетно пытался его схватить, но Ржевский ловко ускользал.

— Эй, начальник! Увидят бойцы, как гоняешь за замполитом, что подумают?

— Болтай, болтай. Сейчас притихнешь…

— Сперва поймай, дорогуша!

— Стой, трусишка несчастный!

— Я — трусишка?!

Ржевский кинулся к Зимарёву и в момент его оседлал, капитан не удержался на ногах, они свалились на койку и, задыхаясь, пытались одолеть друг друга. Зимарёв был сильнее, Ржевский рвался изо всех сил, но тщетно.

— Понял, кто чемпион?

— Не-а. Я тугодум. Во всяком случае, не ты.

— Не я?!

Схватив мохнатое полотенце, Зимарёв принялся ожесточенно натирать сопернику нос. Ржевский хохотал, мотал головой, нос алел, как свекла.

— Бери назад поносные слова! Без нюхалки останешься.

— Свою береги, начальник!

Улучив момент, Ржевский вывернулся, толчком опрокинул Зимарёва, с победным воплем навалился, но тут счастье ему изменило; Зимарёв положил замполита на лопатки.

— Все! Я тебя тушировал.

— Еще бы! Такой тушей только тушировать!

— Словоблуд несчастный! Слабоват в коленках. Потренируйся.

— Договорились…

Зимарёв горестно склонился над развороченной постелью.

— Плохо заправляешь койку, начальник, — сказал Ржевский, — За такую заправку наряд полагается. Придется попросить старшину, чтобы поучил. Скажу сегодня же…

— Лучше посоветуй ему повара подхлестнуть. Бойцы вчера с границы вернулись, а у него суп холодный. Я на всякий случай написал, память у тебя девичья…

— Опоздал, начальник. Я уже с Грушей побеседовал.

Незаметно перешли к делам, Зимарёв пересказал изложенное в «инструкции» и то, что не успел записать. Начальник заставы знал, Ржевский сделает все, человек надежный. На заставе четыре года, недавно получил орден. Ржевский не нуждается в поучениях. Они поговорили еще полчаса. Зимарёв сказал:

— Знал бы ты, до чего неохота ехать!

— Предчувствуешь головомойку за Петухова? Не забудь, что я полностью разделяю с тобой ответственность за этого разгильдяя. Так и скажи командованию. Я даже больше тебя виновен в этой скверной истории — я политработник. ЧП — значит, политработа на заставе не на высоте.

— Только не нужно обобщать. Единичный случай…

— Ложка дегтя…

Оба замолчали; разноса, конечно, не миновать. Зимарёв донес о случившемся по команде, выслушал немало неприятного: начальник отряда продраил его с песочком. И на совещании припомнят, накажут.

— Черт бы побрал этого Петухова! Но парнишка он неплохой, только с дурцой. Поработай с ним, пожалуйста…

— Работаю. И комсомольцы действуют. Девушкин все уши прожужжал — окружим товарища вниманием.

— Драли в детстве мало этого Петуха!