Застава «Турий Рог»

На этот раз нарушителям повезло меньше. Артиллеристы сразу же разбили две лодки, остальные повернули вспять. Пограничники встретили Зимарёва радостными возгласами:

— Влепили самураям!

— Врезали — говори, где чешется!

Капитан поблагодарил пограничников и артиллеристов за меткую стрельбу. На заставу он возвращался с замполитом.

— Четко работаем, — радовался Ржевский. — Противник имел возможность оценить нашу оперативность: нарушил границу — получил по шеям. Скольких вояк сегодня командование Квантунской армии недосчитается?

— Точно сказать не могу. Две лодки потопили, кое-кто спасся вплавь, остальные…

— Остальные отправились ракам на пропитание. Отведают раки солдат императора Хирохито!

Оставшись один на один с незаконченным донесением, Зимарёв задумался: что же все-таки означает сегодняшний инцидент? Японцы упорно лезут на заставу, несут потери. Зачем? Удар превосходящими силами понятен, но бросать в огонь роту…

…Послышался топот копыт, вбежал пограничник из группы, охранявшей правый фланг участка.

— Товарищ капитан! Бандгруппа! Прорвалась с боем на нашу территорию.

Зимарёв стукнул кулаком по столу: вот оно! Схватил со стола портупею с пистолетом и шашкой. Щелкнул замок сейфа, мягко закрылась дверца — донесение осталось недопи-санным.

На рассвете отряд Горчакова скрытно вышел к границе и, спустившись к берегу, начал переправу через Тургу. Коней вели в поводу, реку форсировали вплавь, волоча надувные плотики с боеприпасами и снаряжением. По совету Маеда Сигеру Горчаков приказал Господину Хо двигаться в авангарде и вскоре мысленно поблагодарил капитана за осмотрительность — с сопки ударил пулемет.

— Засада!

Пулеметные строчки прошивали вспененную воду, вниз по течению плыли трупы, билась в конвульсиях раненая лошадь, продырявленный пулями, затонул плотик, груз едва успели спасти. Густой туман над сонной водой предотвратил катастрофу: пограничники вели дружный, но неприцельный огонь. Нарушители бросились назад; Горчаков приказал Лахно проследовать восточнее, форсировать реку и ударить пограничникам во фланг. Лахно исчез, вскоре на противоположном берегу послышалась беспорядочная стрельба.

— Хорсё, — резюмировал Маеда Сигеру. — Очинно хорсё. Теперь Господина Хо пусть отврекает борсевиков западнее, ниже по течению. А мы проскочим…

Японец был прав, ядру отряда удалось форсировать реку без потерь, благополучно достичь берега. На флангах гремело и грохотало, но Горчаков в бой не ввязывался: нужно как можно скорее забиться в тайгу, уйти подальше от границы, оторваться от преследования и приступить к выполнению задания. Начало удачное, если даже людей Лахно и хунхузов истребят целиком, дело сделано, отряд прорвался через границу.

«Началось недурно, — думал Горчаков, ведя коня в поводу, смахивая с лица липкую паутину. — Лахно и хунхузов, конечно, уничтожат, но выиграно время, пограничники не сразу сообразят, что их провели, а когда опомнятся — поздно, не догонят. Тайга — океан, в ней легко затеряться».

Горчаков подозвал Мохова.

— Уходим, Арсений Николаевич.

— А остальные?

— Кто живой останется, догонит.

Мохов сердито дернул вислый ус.

— Стал быть, кинем? Не по-казацки это.

— Выполняйте приказ!

Брели густой тайгой, сквозь дебри, бурелом, отыскивали затравевшие тропки; коней вели в поводу. Впереди братовья Зыковы, Ефрем здешние места знал, вел уверенно, его высокая фигура мелькала в зарослях. «Этот не подведет, — думал Горчаков. — Надежный мужик, умеет Мохов подбирать помощников. Зыковы — таежники, выросли в лесу, молились колесу[121], с такими в тайге не пропадешь».

Ефрем шагал широко, безошибочно угадывал крытую высокой травой звериную тропу, братовья тоже не бездельничали: озорной Савка продирался сквозь чащобу с боевым охранением, младшенький Венка замыкал цепочку. Часто ложился, прикладывал заволосатевшее ухо к земле: не догоняют ли пограничники? Время от времени бежал к Горчакову, докладывал, запинаясь:

— Так что не слыхать. Тихо.

Переводчик Лещинский, бледный, невыспавшийся, с красными, воспаленными веками, негромко спросил:

— Сергей Александрович, нас будут преследовать?

— Все в руках божьих, — вздохнул Горчаков. — Советские пограничники упорны и настойчивы, вцепляются в добычу, как терьер в крысу. Будем уповать на удачу.

— Значит, существует реальная опасность?

— Советская земля для нас терра инкогнита[122], здесь может случиться все что угодно. Нет гарантии, что мы не нарвемся на пограничный пост, на дот. Если это произойдет, я не поручусь за вашу жизнь, милый юноша.

— Но… но это же неоправданный риск! Почему вы согласились?

— Таскать из огня каштаны для других? Ничего не поделаешь, милый птенчик. Мы, как говорили наши пращуры, всего-навсего служилые людишки, служим, выполняем чьи-то приказы. Так уж устроен этот лучший из миров.

— Допустим, вы правы. Но освобождение поруганной родины от коммунистов — кровное дело русских. Неужели очищать Россию придется с помощью варягов — немцев, японцев?!