Застава «Турий Рог»

Но поселяне встречать новоявленных избавителей почему-то не спешили, Лещинский недоумевал: реальная действительность не соответствовала его наивным, порожденным рассказами Горчакова, стремившегося в первую очередь разжечь любопытство наивного барчука, представлениям.

Лещинский дернул поводья, лошадь, оскользясь на осыпях, споткнулась, и он едва не упал, чья-то сильная рука помогла ему удержаться в седле.

— Спасибо!

— Don’t menshen it[146], — ответил Господин Хо.

Лещинскому хунхуз крайне неприятен, немало наслышался о нем от спутников. Красивое, отмеченное печатью порока лицо отталкивало. Лещинский поблагодарил китайца еще раз. Они обменялись несколькими фразами, Лещинский отметил хорошее произношение спутника.

— Ни в Оксфорде, ни в Кембридже я не учился, — сказал Господин Хо. — Не стройте иллюзий, господин переводчик.

— Тем не менее вы изъясняетесь как интеллигент, хотя, учитывая специфику вашей, так сказать, деятельности, это нонсенс, бессмыслица, нелепость. Но, видимо, вы не всегда были таким.

— Все мы были когда-то «не такими», господин переводчик. И вы тоже. Позвольте узнать, что вас сюда привело? Почему вы с нами? С какого языка собираетесь переводить? Кому?

Лещинский помрачнел, бандит попал в точку. Господин Хо давно уехал вперед, а переводчик все еще хмурился, раздумывая над своей судьбой.

Хунхуз, догнав Горчакова, поехал с ним стремя в стремя.

— Вам что? — резко спросил Горчаков.

Господин Хо медлил с ответом.

— Ну!

— Отряд движется слишком медленно. — Хо выжидающе умолк.

Горчаков вспыхнул.

— Похоже, вы забыли, кто здесь командует?!

— Как можно, господин! Но я знаю советских пограничников. Они настигнут нас!

— Мы давно идем без привалов, люди измотаны, едва держатся в седлах. Коммунисты не двужильные, они тоже устали…

Терпеливо выслушав, Господин Хо повторил:

— Они нас догонят!

— Что ж. Тогда будем драться!

— Бой?! — Хунхуз покачал головой. — Коротким будет этот бой.

— Довольно! Убирайтесь!

Хунхуз отстал, к Горчакову подъехал Маеда Сигеру.

— Чито он говорир?

— А! Спрашивал насчет привала. Люди устали.

— Привара не будет, господин Горчаков. Привара — не хорсё. Очинно не хорсё.

Горчаков выругался — бессмысленная затея! Поначалу замысел выглядел внушительным, теперь он казался идиотским: маршрут проложен по глухой тайге, кто сможет им воспользоваться? Если начнутся военные действия между Японией и СССР, какой кретин погонит сюда войска с пушками, танками, автомобилями, обозами? Зачем же вся эта комедия, именуемая операцией «Хризантема»? Горчакову стало не по себе. Спросить японца? Правды не скажет: хитер и изворотлив. Но должен же быть в операции какой-то скрытый смысл, иначе зачем людей гробить?

В полдень догнал Горчакова озабоченный Мохов. Поигрывал плетью, подбадривая шпорами уставшего коня, выжидающе молчал. Горчаков заговорил первым, маскируя шутливым тоном нарастающую тревогу:

— С чем пожаловали, атаман всевеликого войска? Чем порадуете?

— Командуйте привал.

— Рано, почтенный, преждевременно.

— Так. Стало быть, коней терять? Пеши далеко не уйдем, сгребут нас, как карасей сетью.

— Потому отдыхать и не будем, чтобы нас, как вы изволили заметить, не сгребли.

Мохов продолжал настаивать, Горчаков рассердился:

— Неужели не понимаете, чем грозит промедление? Задание не выполним, погибнем — пограничники идут по пятам!

— Они не ангелы, над чащей летать не могут. Такие же смертные, как мы. И ихним коняшкам отдых потребен!

— И это говорите вы? Стыдно слушать! Трусите, господин Мохов?!

— Э-э-э… — Атаман тоскливо матюкнулся.

Горчаков распалился еще больше:

— Прошу принять во внимание, господин Мохов, что вы разговариваете не с вашими варнаками, а с русским офицером, выполняющим особое задание на вражеской территории. Подобные требования в боевой обстановке могут повлечь нежелательные последствия.

— Угрожаете? Зря. Не пужливый. Но и вы учтите — я тут не один, — процедил Мохов. Он хотел что-то добавить, но появился Сигеру, и атаман повернул коня.

Горчаков сжал зубы. Японец, сделав вид, что ничего не заметил, попросил карту. Развернул, посопел.

— Правирно идем. Хорсё.

Ехали, раздвигая колючие ветки, молчали. Капитан проговорил по-английски:

— Человеческий материал — не самое ценное для нас сегодня, хотя отряд понес значительные потери. Не стоит огорчаться, если лишимся еще кого-либо. Действуйте сообразно сложившейся ситуации, не стесняйтесь в выборе средств.

— Но!.. Это вызовет междоусобицу. В нашем положении…

— Твердость духа и сила усмирят любую оппозицию, напротив, бездействие могут истолковать как слабость. Чтобы не возникло подобное впечатление, помните: вы ответственны за исход операции, доверие командования императорской армии необходимо оправдать, задание должно быть выполнено.

— Благодарю за напоминание, капитан! Мой долг довести начатое до логического конца, и это будет сделано, какой бы ценой ни пришлось платить, — холодно сказал Горчаков.

Маеда Сигеру зашипел, показал редкие зубы.

— Не обижайтесь. Я убежден, что все закончится благополучно, и именем божественного Тэнно вам вручат орден Восходящего Солнца[147].