Заставлю тебя полюбить

Давид не ответил мне. Промолчал.

Я знала, что Давид не бросает слов на ветер. Но сейчас меня это особенно пугало. Неужели он собирается уезжать?

— Почему они все хотят убить меня? — я сменила тему.

— Потому что ты мой якорь, Жасмин.

— В смысле?

Муж посмотрел крепко мне в глаза.

— Я без тебя не уеду.

Боже.

Я с болью сглотнула и опустила взгляд.

Давид сказал, что я — единственное, что держит его в Москве, в России. И он ждал от меня ответа: поеду ли я за ним или нет.

Я, конечно, не ответила.

Положила голову на его плечо и крепко задумалась. Я не хотела оставаться в Москве и тем более — возвращаться домой в Новосибирск. В сердце было так пусто от ощущения, что у меня нет дома. Нет места, где я бы хотела остаться навсегда.

И Давид это знал, поэтому предложил мне поехать с ним на Сицилию. Подумать только — бросить все и оставить наших детей здесь, в безопасности, чтобы уехать туда, где зародилась его кровь.

Я без тебя не уеду, — сказал он.

Но Давид еще не знал о сделке, которую я заключила с Эльдаром. По условиям той сделки нас должны развести чуть больше, чем через несколько месяцев.

И я боялась, безумно боялась того дня, когда Давид об этом узнает.

Глава 40

Декабрь оказался на удивление снежистым, но в этом году я смотрела на него только из окна своей золотой клетки, изредка выбираясь во двор погулять с детьми. Иногда ко мне присоединялся Давид, обычно вечером.

Я смотрела на высокий забор и часто спрашивала его:

— Когда можно будет просто поехать туда, куда хочется?

— Обещаю, что скоро.

Пока ситуация с семьей Давида не улажена, я в опасности. А для мужа это самое главное — он даже готов держать меня взаперти, лишь бы пуля ненароком не зацепила меня.

Ведь охоту устроили на меня, а не на Давида. Он — ценный наследник.

Даже няня теперь жила в особняке, чтобы минимизировать возможность подкупа. Утешало приближение Нового года и хоть каких-нибудь праздников.

Тридцатого декабря я помогала свекрови с приготовлением ужина и подготовкой к празднику. Мужчин дома не было, они вернулись поздно и не в настроении.

Особенно Давид. По пути наверх он разругался с Эльдаром в пух и прах. Мы поужинали с мамой Лианой вдвоем, затем я быстро ушла к себе.

Утешать мужа. В руках был еще не остывший ужин.

Все это время я жила в неведении относительно того, кем был мой муж. Судя по его настроению, близилось что-то плохое.

Я должна была все узнать.

— Расскажи мне о себе, — попросила я его.

— С чего начинать?

— С начала. Как оказалось так, что ты принадлежишь другой семье? Почему Эльдар усыновил тебя?

Давид поморщился: прошлое вспоминать не хотелось. Он стянул с себя рубашку, снял джинсы и с удовольствием съел приготовленное.

Я взяла на руки Ясмин — она проснулась и норовилась вот-вот расплакаться. Поужинав, Давид взял на руки Эмиля. У них был такой сильный контраст — гладкая чистая кожа сына на фоне израненных рук Давида. Они еще заживали после схватки с Эмином, да и после проблем не убавилось.

Давид тогда мог умереть из-за меня. За нас. За собственное дитя.

У нас было выстраданное счастье, не иначе.

Хоть и до счастья нам пока далеко.

— Ну, расскажи. Жизнь в неведении не для меня, ты же знаешь. Я могу помочь, Давид.

Это был тихий уютный вечер. Горела настенная лампа над широкой двуспальной кроватью, в которой мы с мужем проводили много времени. Выход на свой балкон был чуть приоткрытым, пропуская свежий воздух. В воздухе четко улавливалась зима.

Если бы дети были чуть постарше, они бы лепили под окнами снеговик. Или ходили бы к соседским детям, чтобы лепить снеговики у них на территории.

Мечты, мечты.

Прекрасное время.

— Я бы хотела знать, за кем я замужем.

Давид внимательно посмотрел на нас с Ясмин. Его взгляд вызвал табун мурашек — как в прежние яркие времена. Когда время летело, а не замедлилось, как сейчас.

— Дочь красивая у нас. Как ты, — сказал муж.

Смотрю в ее глазки и понимаю, что да — красивая. Целое комбо, смесь, результат прекрасного порока.

— А Эмиль моя копия. Всегда хотел сына. И чтобы у него отец был нормальный. Не ублюдок.

Последнее Давид почти прошептал. Его взгляд застекленел — муж смотрел в стену, за которой была детская.

— Мой биологический папаша изнасиловал мою мать. Когда та была беременна от другого.

Я застыла изваянием.

Что?

Как это понять?

Вопросов было миллион — только задать их было страшно: Давид держал на руках подросшего сына и одновременно таил в себе огромную черную бездну. Я не хотела в нее попасть, поэтому молчала.

Этим вечером мы поужинали и вернулись в свою спальню, занялись детьми. Вместе. Жаль, но сегодня я еще не знала, что это были наши последние совместные вечера. Вчетвером.

— Моя мать вышла замуж наперекор воле семьи. За того, кого любила. Но важно знать, что она была обещана другому. Это сыграет с ней злую шутку.

— Что с ними случилось?

— Они сбежали, вскоре мать забеременела. Срок был маленький, когда этот ублюдок их настиг.

Это была страшная ночь: Давид открывал безумную тайну. Я слушала с замиранием дыхания.

— Он… он так отомстил ей? — спросила шепотом.