Застенчивость в квадрате

Груз Уэсли значительно больше, ему предстоит нести палатку и спальные мешки. И лопату. Думаю о рулоне туалетной бумаги в собственном рюкзаке и жалею о каждом решении, которое в итоге привело меня к этому моменту.

– Отлично. – Открываю бутылку с водой и в итоге выпиваю всю целиком.

– Эй. – Он наклоняется ко мне и заглядывает в глаза с едва заметной улыбкой: – Ты в порядке? Все хорошо?

– Ага.

Озорной огонек во взгляде исчезает.

– Ты не хочешь?

– Пытаешься меня отговорить? – Берусь за лямку и шутливо хмурюсь, прищурившись: – Сокровище будет моим, Келер. Вперед.

Улыбка возвращается, став даже шире.

– Как скажешь, Пэрриш.

Мы выходим в душистое весеннее утро, и поездка оказывается восхитительной. Пикап Уэсли пробирается сквозь туннели зелени – яркой, насыщенной, как будто едешь внутри изумруда. Уже распускаются ирисы и дицентры «разбитое сердце», но постепенно садовые цветы исчезают, уступая место луговым. Уэсли называет их все, показывая мне башмачки, пламенники, галезию. В конце концов придется вызвать кого-то заново замостить дорогу, потому что сейчас она выглядит так, будто пережила несколько землетрясений и апокалипсис. От этой перспективы делается немного грустно. Мне начинает нравиться некоторая дикость «Падающих звезд», то, как природа возвращает себе украденное человеком.

И вот уже слишком скоро мы паркуемся на лугу, и Уэсли выключает мотор.

– Приехали, – объявляет он, открывая дверь.

– Уже? – Я хватаюсь за карту, пытаясь вычислить, как далеко мы от первого крестика, а потом как далеко первый крестик от второго. Всего потенциальных мест клада пять. Больше ста девятнадцати гектаров.

– Надеюсь, на тебе треккинговые ботинки.

Они самые. Со специальными носками, которые должны защитить от волдырей и мозолей. Не хватало еще, чтобы Уэсли пришлось нести меня на руках, если у меня откажут ноги – то-то слетевшее с катушек либидо порадуется.

– Надеюсь, на тебе перчатки для копания, – парирую я.

– Руки и так уже огрубели. – Он приподнимает брови слегка высокомерно: – Я же садовник, забыла? И к лопатам привык.

А. Точно.

Я не имею права задумываться о его руках или о том, каким выносливым и умелым он выглядит, когда закидывает рюкзак на плечо. Готова спорить, он мог бы подхватить и меня, и при этом не сбиться с шага. Пережить наше безумное приключение я смогу, если притворюсь, что рядом идет не сексуальный напарник в поиске сокровищ, а… сторожевой медведь… или кто-то такой. Медведь с щетиной и мятным ополаскивателем для рта. И в кардигане. Уф.

Я в порядке. Я в порядке! Справлюсь с этим, как с инфекцией.

– Итак, Келер, – как бы невзначай начинаю я, когда мы углубляемся в лес. Непринужденно-невзначай. Даже беззаботно. – Как ты занялся ландшафтным дизайном?

– Вырос на ферме. Расскажешь о своем отце?

Я чуть не врезаюсь в дерево.

– Прости. – Он искренне огорчен. – Я не хотел так напрямик. Просто… мне было интересно. Я знаю, что Пэрриш – фамилия твоей мамы, ее семьи. Ты никогда не упоминала отца… – Уэсли заливается краской.

Ему неловко, но мне сейчас придется похуже.

– Я не знаю, кто мой отец.

– О нет, мне очень жаль. Я не очень-то умею разговаривать. Писать сообщения и оставлять записки в кухонных лифтах у меня получается лучше.

– Все в порядке, – грустно улыбаюсь я. – Хочешь услышать кое-что бредовое? Когда я думаю о папе, всегда представляю Мика Флитфуда. Ну, знаешь? Играет в рок-группе Fleetwood Mac.

– Ты серьезно? – смеется он. – Почему?

Знаю, это просто нелепо. И нелогично.

– Мику Флитвуду должно было быть лет сорок в то время, ну и потом, это же Мик Флитвуд. Я знаю, что он не мой отец. И все же.

– И все же? – приподнимает бровь он.

– Забавно, что человеческий мозг может сделать с кусочком пазла, когда остальной картинки нет. Мои родители встретились на их концерте. Мама больше любила Джонни Кэша, но у друга был лишний билет, и она пошла.

Уэсли смотрит себе под ноги, меж бровей залегла складка.

– Хм.

– Вот и все, что она мне о нем рассказала. Fleetwood Mac – единственный кусочек информации, так что хотя мой отец, скорее всего, был каким-нибудь тощим подростком, всю жизнь я представляла себе парня средних лет с обложки альбома Rumours.

Который я купила на свою первую зарплату и выучила наизусть.

– Но у него наверняка были голубые глаза, потому что у меня голубые, а у мамы зеленые.

– А мои родители вместе со средней школы.

– Ничего себе.

– Да, для всех детей это просто кошмар – что наши родители нашли друг друга так рано. Они считают, что всем должно быть так же легко. В каждый свой приезд только и слышу, что часики тикают и что я умру в одиночестве.

– Ты не умрешь в одиночестве.

– Даже если да, меня устраивает, – пожимает плечами он.

Понимаю – он вот-вот замкнется в себе, и меняю тему: вытаскиваю из кармана компас и кручу его, притворяясь, что знаю свое дело. Он достался мне в детстве как сюрприз в коробке с хлопьями.

– Ты уверен, что мы не наткнемся на снежного человека?

Он замечает уловку, но это срабатывает, и мне достается быстрая полуулыбка.

– Ты плохо слушала на уроках. В Аппалачах йети не живут.