Застолье Петра Вайля

В каком состоянии находится российский кинематограф? Если правда, что ему за последнее время удалось сбросить некоторые вериги и подняться, то куда направлен этот полет: вверх, вперед? А самое главное, чем этот российский киноуспех обеспечен? Деньгами? Рождением новых талантов? Художественной свободой? Сменой поколений? Ответов на эти вопросы мы ждем и от наших гостей, собравшихся в московской студии, и от радиослушателей.

Прежде всего позвольте мне поздравить победителя главной кинематографической премии России Александра Миндадзе. Александр Анатольевич, вы в целом согласны с тем, что сейчас в России наблюдается сильное кинематографическое возбуждение, и если да, то что тому причиной?

Александр Миндадзе. Спасибо за поздравления. Я согласен с тем, что вы сказали. Именно возбуждение. Это очень точно. За этим стоит то, что стали расти деньги, которые вкладываются, и в результате они и дают такое возбуждение. Плюс некая конъюнктура общефестивальная. Когда Россия была забыта на фестивалях, вместо нас возникли более экзотические и интересные Корея и Иран. Снова интерес возвращается. Что касается сути, тут процесс более серьезный. И выход из системного кризиса, который существует не только в кино, но и в литературе, не может заканчиваться в один день.

И. Т. Я хотел задать похожий вопрос социологу культуры Даниилу Дондурею. Как вам, Даниил Борисович, видится эта проблема? В чем причина киноуспеха в России?

Даниил Дондурей. Мне кажется, что на самом деле проблема очень непростая и многовекторная. Нам всегда хочется немного забежать вперед и сказать, что у нас все получилось и что все будет хорошо. Но на самом деле здесь очень много разного рода факторов. Первый, о котором Александр Миндадзе не сказал, – это то, что у нас в полном разгаре кинотеатральная революция. У нас сейчас происходит то, что в Европе было двадцать – двадцать пять лет назад. У нас строятся новые залы. На сегодняшний день их количество подходит к шестистам. Каждый третий зал в России уже новый – система “Долби” и все, что с этим сопряжено. Это важно, потому что это другие деньги и другие аудитории, другие зрители, жаждущие нового кино, в том числе российского, но воспитанные на американской продукции. Здесь невероятный рост сборов. Сегодня в нашей стране нет ни одной отрасли экономики, которая бы развивалась с такой скоростью. В 1997 году мы продавали билетов на семь миллионов долларов, в прошлом году на сто девяносто миллионов долларов, в этом – на двести пятьдесят и в следующем, минимум, мы подойдем к четыремстам миллионам.

Множество людей, которые хотят смотреть кино, уже научились смотреть кино, прекрасно знают мировой репертуар. Но при этом они не смотрят российское кино, хотя снимается его довольно много. Например, в прошлом году мы сняли шестьдесят два фильма на русском языке, но в кинотеатры попал только сорок один. А в топ-сотню (в России выходит российских и зарубежных фильмов около трехсот в год) наших попало меньше десяти. И вот это очень печально. То есть эти зрители, которые уже любят кино, знают, чем живет тот или иной американский актер, европейский режиссер, они не видят адекватного их ожиданиям продукта. Это серьезная драма.

И. Т. Я хотел спросить Петра Вайля с его американским семнадцатилетним опытом и десятилетним опытом житья в Европе, со знанием российского состояния дел: просмотр в кинотеатре – он что-то такое говорит о кинематографическом повороте общества? Что означает это огромное количество кинозалов, кинотеатров? Почему телевидение все-таки не вытесняет у западных людей вот эту любовь хождения в кино?

П. В. Это говорит не только о кинематографическом, а прежде всего о социальном, экономическом состоянии общества и о переорганизации всего устройства города. Все равно узлом жизни остается город. А современный город сейчас трансформируется в нечто такое, что уже наблюдалось в глубокой древности, когда дома человек сейчас только спит и смотрит телевизор, а жизнь проводит на публике – либо на работе, либо в таких торгово-развлекательных центрах, куда можно пойти всей семьей. По интересам пойти в кинотеатр, где десять залов, как в московском мультиплексе, тут же и рестораны, кафе, магазины. Такая жизнь на публике. И это новая жизнь города. В России это наблюдается еще в зачаточном состоянии в Москве. И пока больше нигде. И это главное. Как сказал Даниил Дондурей, уже есть люди, которые хотят смотреть, теперь вопрос в том, чтобы дать им что-то смотреть. И здесь опять вопрос денег. Свободы обращения с деньгами.