Застольные беседы

2. Отчего на свадьбах зажигают пять восковых факелов, [1079] а не больше и не меньше?

Может быть, как пишет Варрон, потому, что у преторов таких факелов было три, у эдилов же было больше, а новобрачные зажигали свои факелы именно у эдилов?[1080]

[264] Или потому, что из множества чисел, какими мы пользуемся, нечетные считаются и во всем остальном совершеннее и лучше, и для бракосочетания свойственнее всего? Ведь четное число можно разделить пополам, и половины его будут противовесить с равными силами, тогда как нечетное число никак разделить нельзя: всегда при делении остается какая-то часть, общая двум половинам.[1081] А из нечетных чисел пятерица для свадьбы подходит больше всего: три есть первое нечетное число,[1082] а два — первое четное, и из них как из мужского и женского начала складывается пятерица?[1083]

[b] Или, скорее, потому, что свет есть знак рождения,[1084] а женщина может за один раз родить не более пяти младенцев, и поэтому зажигают именно столько факелов?

Или же потому, что считается, что новобрачные нуждаются в покровительстве пяти богов: Юпитера Совершенного, Юноны Совершенной, Венеры, Свады и в особенности Дианы, которую женщины призывают при разрешении в родах?[1085]

3. Почему в один из многочисленных римских храмов Дианы, а именно в тот, что в Патрицийском переулке, никогда не входят мужчины?

[c] Может быть, по преданию о том, что собаки растерзали какого-то человека, пытавшегося совершить насилие над женщиной, которая в этом храме приносила жертвы Диане. И вот, должно быть, из богобоязни мужчины туда не входят.

4. Почему все святилища Дианы украшают положенным образом оленьими рогами и только то, которое на Авентине, — коровьими? [1086]

Может быть, в память о древнем событии? Была, говорят, у сабинца Антрона Коратия дивная корова, красотой и ростом превосходившая всех остальных; и один предсказатель объявил ему, что тот, кто принесет эту корову в жертву Диане на Авентине, обретет этим для своего города грядущее величие и царство над всей Италией. Антрон отправился в Рим, [d] чтобы совершить это жертвоприношение; но раб его потихоньку сообщил о предсказании царю Сервию, а тот — жрецу Корнелию; и Корнелий велел Антрону перед жертвоприношением совершить омовение в Тибре — такой здесь был закон для всех приносящих жертвы. Тот пошел омыться; и тогда Сервий поспешно сам принес его корову в жертву богине, а рога ее пригвоздил к стене храма. Так повествуют и Юба и Варрон: только Варрон не называет имени Антрона, и у него обманывает сабинца не жрец Корнелий, а храмовый служитель.[1087]

5. Почему, если возвращаются те, кого ложно считали умершими на чужбине, то их не пускают домой в дверь и они должны спускаться внутрь с крыши? [1088]

[e] Варрон предлагает этому объяснение совершенно баснословное. Во время Сицилийской войны[1089] была большая морская битва, после которой о многих распространилась ложная молва, будто они погибли. А они вернулись, но немного времени спустя все скончались. Только один из них, входя, обнаружил, что дверь перед ним захлопнулась сама собой и не открывалась, несмотря на все усилия. Здесь, перед дверью, он и заснул; [f] но во сне он имел видение, которое и указало ему спуститься в дом через крышу. Так он и сделал, и был после этого счастлив и долголетен. Отсюда и пошел этот обычай у потомков.

Но посмотрим, не напоминает ли это один обычай у эллинов? Человека, который был причащен погребальным обрядам и положен в гробницу как мертвый, эллины считали нечистым, не общались с ним, не подпускали его к жертвоприношениям. И, говорят, один человек по имени Аристин, сделавшись жертвой такого суеверия, послал в Дельфы спросить бога, [265] как же высвободиться ему из положения, в которое он поставлен обычаем? И пифия сказала:

То, что делает женщина, мучась на ложе родильном,
Сделай и ты, а потом богам соверши приношенья.