Застольные беседы

«Ах, Диокл, сколько вздора принимаем мы на веру, и с какою радостью измышляют и выслушивают иные люди неподобные слухи о мудрых мужах! ведь даже у нас в Египте рассказывали о Хилоне, будто он с Солоном порвал дружбу и товарищество за то, что тот сказал, что и законам перемена бывает».

[152] «Вот смешная сплетня! — ответил я. — Если так, то ему следовало бы прежде отвлечься от самого Ликурга, потому что он не только законам перемену учинил, но и всему государству лакедемонскому!» Солон между тем, недолго подумавши, молвил:

«Я так полагаю, что более всего стяжает славы царь или тиранн тогда, когда он единовластие над гражданами обратит в народовластие». Вторым заговорил Биант:

«И когда он первый явит образец покорности законам».

За ним — Фалес:

«Счастье правителя — в том, чтобы умереть своею смертью и в преклонном возрасте».

Четвертым — Анахарсис:

«И не один среди всех будет разумен».

Пятым — Клеобул:

«И не будет легковерен к речам ближних».

[b] Шестым — Питтак:

«И добьется, чтобы подданные боялись не его, а за него». Последним — Хилон:

«Дело правителя — помышлять не о смертном, а о бессмертном»,

После этих слов все мы пожелали, чтобы что-нибудь сказал и сам Периандр. И он сказал, с неудовольствием нахмурив брови:

«Одно могу добавить: все, что сказано, едва ли не должно всякого человека разумного отвратить от власти!»

Эзоп, по обличительному своему обыкновению, откликнулся:

[с] «Видно, следовало здесь каждому говорить за себя, а не так, чтобы назваться друзьями и советниками правителей, а оказаться их обвинителями!»

Улыбнувшись, Солон потрепал его по голове и сказал:

«А разве не станет, по-твоему, сдержаннее правитель и справедливее тиранн, если убедить его, что лучше не властвовать, чем властвовать?»

«Кто же тебе поверит, возразил Эзоп, — и не поверит богу, который тебе же и провещал:

„Благо, ежели град единому голосу внемлет!“»?

«Но вот в Афинах, — сказал Солон, — хоть и утвердилось народовластие, однако голосу и правителю внемлют только одному: закону. Ты же, хоть и славно разбираешься в речах ворон и галок, но собственного своего голоса[1518] слышать не умеешь: веришь, что город по божьему слову [d] стоит крепче всего, когда послушен одному, но полагаешь, что пир хорош тогда, когда на нем болтают все и обо всем».

«Послушай, Солон, — отвечал Эзоп, — ты ведь здесь еще не издал указа, чтоб рабы не напивались, как издал в Афинах, чтобы рабы не любились и не умащались всухую!»[1519]

Солон рассмеялся, а врачеватель Клеодор откликнулся:

«Что умащаться всухую, что увлажнять болтовню вином — разницы мало: и то и другое приятно».

«Тем более нужно воздерживаться», — сказал Хилон.

«То-то, помнится, и Фалес говорил: а то скоро состаришься!»[1520] — снова вмешался Эзоп.

8. Перпандр на это засмеялся и молвил: [e] «Поделом нам, Эзоп, что мы отвлеклись на сторонние речи, не дослушав тех, которые прислал нам Амасис. Посмотри же, Нилоксен, что еще там написано в письме, и все здесь присутствующие мужи к твоим услугам».

«Да, — сказал Нилоксен, — эфиопский спрос по праву можно было назвать по-архилоховски[1521] «скорбной палкой для разгадки»; гостеприимец же твой Амасис в таких задачах гораздо его изысканнее и родственнее Музам. Он попросил эфиопа назвать ему: что всего старше?[1522] что [f] всего прекрасней? что всего больше? что всего разумней? что всего неотъемлемее? и даже более того: что всего полезнее? что всего вреднее? что всего сильнее? и что всего легче?»

«Что ж? — спросил Периандр. — Дал ли он ответ? разгадал ли каждую загадку?»

«Я скажу вам, — ответил Нилоксен, — а вы послушайте и решите [153] сами, ибо царь наш полагает немаловажным, как чтобы ответы его никто не уличил попреками, так и чтобы никакая ошибка в ответе не осталась незамеченною. Итак, я прочитаю вам, что он ответил. „Что всего старше? время. Что всего больше? мироздание. Что всего разумней? истина. Что всего прекрасней? свет. Что всего неотъемлемее? смерть. Что всего полезнее? бог. Что всего вреднее? демон. Что всего сильнее? удача. Что всего легче? сладость“».

9. Когда это было прочитано, дорогой Никарх, и все приумолкли, то Фалес обратился к Нплоксену с вопросом, принял ли Амасис такие [b] ответы? Тот сказал, что иные принял, а иные отверг.