Застольные беседы

10. Были два брата, Амфотер («Оба») и Гекатер («Двое»), и Гекатер был умный и дельный, а Амфотер бестолковый и глупый. Филипп сказал: «Гекатер-то и есть Оба, а Амфотер — Ниодин».

[178] 11. Ему советовали расправиться с афинянами — он отвечал: «Не глупо ли советовать, чтобы человек, который все делает и терпит во имя славы, сам себя лишил зрителей этой славы?»

12. Когда ему случилось быть судьей между двумя негодяями, он одного осудил бежать из Македонии, а другого — его преследовать.

13. Собравшись сделать стоянку в красивом месте, но вдруг узнав, что там нет травы для вьючного скота, он сказал: «Вот наша жизнь: живем так, чтобы ослам было по вкусу!»

[b] 14. Когда он хотел взять одно хорошо укрепленное место, а лазутчики доложили, будто оно отовсюду труднодоступно и необозримо, он спросил: «Так ли уж труднодоступно, чтобы не прошел и осел с грузом золота?»

15. Товарищи Ласфена Олинфийского жаловались и возмущались, что кто-то из друзей Филиппа обзывает их предателями. Филипп сказал: «Македоняне — народ темный и грубый, они так и зовут корыто корытом».[2147]

16. Сыну он советовал быть с македонянами ласковым, чтобы войти у них в силу, [u] даже если царем будет другой, то славиться добротою.

17. Вельможам в городах он советовал заводить себе друзей и среди [с] хороших людей и среди дурных, чтобы одними пользоваться, а других делать негодными к пользованию.

18. Фиванцу Филону, который в бытность его заложником в Фивах был ему благодетелем и гостеприимцем, но потом не желал принимать от него никакого дара, он сказал: «Не лишай меня непобедимости — не превосходи меня добротою и щедростью!»

19. Захвативши много пленников, он продавал их в рабство и не замечал, восседая, что у него непристойным образом вздернулся хитон. Один из пленников крикнул: «Пощади меня, Филипп, — я друг твоего дома!» «Каким это образом, — спросил его Филипп, — и через кого?» «Дай подойти поближе и скажу», — ответил тот. И подойдя, сказал: [d] «Одерни рубаху, а то неприглядно ты сидишь!» «Отпустите его, — сказал Филипп, — он и впрямь мой доброжелатель и друг, мне неведомый».

20. Однажды в пути гостеприимен пригласил его на угощенье, а он позвал с собою много друзей, и хозяин испугался, что у него не хватит на всех еды. Увидя это, Филипп посоветовал каждому оставить в животе место для пирогов; и друзья, поверив ему, в ожидании пирогов ели нежадно, так что еды на всех хватило.

[e] 21. Он не скрывал горя, когда умер Гиппарх Евбейский.[2148] Ему сказали: «Но разве он не достаточно пожил?» «Для себя — да, — сказал Филипп, — а для меня — нет, потому что я не успел при жизни отблагодарить его достойным образом за всю его дружбу».

22. Узнав, что Александр попрекает его за побочных детей от разных женщин, он сказал: «Это чтобы ты, видя стольких соискателей царства, стал хорош и добр[2149] и был обязан властью не мне, а себе самому».

23. Он велел Александру учиться у Аристотеля и заниматься философией: «Тогда, — сказал он, — ты не сделаешь того, что делывал я и [f] в чем раскаиваюсь».

24. Одного из друзей Аитипатра он назначил судьей, но, узнав, что тот красит бороду и волосы, сместил его, сказав: «На кош нельзя положиться в цвете волос, на того нельзя положиться и в делах».

25. Правя суд над человеком по имени Махет, он задремал, не прислушался к оправданиям и вынес осудительный приговор. Махет стал громко звать на помощь судью. «Какого это?» — спросил рассерженный Филипп. «Да тебя самого, государь, — ответил Махет, — когда ты проснешься и [179] станешь слушать внимательно». Тут Филипп очнулся, пришел в себя и понял, что осудил Махета несправедливо, однако приговора не отменил, но сам выплатил наложенную на осужденного пеню.

26. Когда Кратет попал под суд за неправые дела и Гарпал, его родственник и друг, просил Филиппа принять пеню за друга, но избавить его от суда, чтобы о нем не говорили дурного, Филипп ответил: «Пусть лучше говорят дурное о нем, чем из-за него — о нас!»

27. Когда его друзья возмущались, что на Олимпийских играх его освистали пелопоннесцы, с которыми он так хорошо обошелся, он сказал: «Что же было бы, если бы я с ними дурно обошелся?»

28. Однажды в походе он долго спал, а проснувшись, сказал: «Я спал [b] спокойно, зная, что Антипатр не спит!»

29. В другой раз он спал днем, а собравшиеся у дверей его эллины звали его и бранились. «Нечего удивляться, что он спит, — сказал им Парменион, — зато, когда вы спите, он бодрствует».

30. Однажды на пиру он стал попрекать музыканта и говорить ему, как надо ударять по струнам. Тот сказал в ответ: «Пусть не случится тебе, царь, знать это лучше, чем я!»

31. Когда он был в ссоре с женою своей Олимпиадою и с сыном, к нему пришел Демарат-коринфянин, и царь спросил, как ладят друг с другом [с] эллины? Демарат ответил: «Не об эллинах бы тебе заботиться, когда у тебя такие нелады в собственном доме!» И царь, собравшись с духом, укротил свой нрав и помирился со своими.