Заступник. Твари третьего круга

   – Как водичка? – поинтересовалась Ланка, увидев, что Мик набирает воду для цветов.

   – Класс! Сейчас купнемся!

   – Чур, я первая! – Ланка сбросила босоножки и, на ходу освобождаясь от одежды, побежала к воде.

   – Эй, подожди! – Мик вздохнул: – Женщины…

   Он закончил с приготовлениями, не торопясь разделся, аккуратно складывая одежду на край покрывала. Собрал разбросанные вещи подружки, пристроил рядом. И только после этого направился к озеру.

   Ланка успела отплыть довольно далеко.

   – Эге-гей! – помахала она рукой с середины озера. – Давай сюда!

   За такой фиг угонишься. Как рыба в воде. Зря, что ли, отец таскал ее в бассейн чуть ли не с детского сада! Мик сглотнул и потрогал воду ногой. Поежился – разгоряченное тело покрылось мурашками. От озера пахло свежестью и чем-то неуловимым… Водорослями? Запах был как будто даже приятным, но вызывал смутное чувство неправильности. Мик нахмурился и, загребая ногами коричневатую воду, побрел на глубину.

   – Эй! Эгей! – продолжала надрываться Ланка. – Ныряй! Давай же! Слабак! Трусишка!

   Мик только вздохнул – подруга еще в школьные годы отличалась острым язычком, а уж после того, как к ней пришла слава, богатство и ощущение собственной значимости… Но он готов был терпеть и не такое – живая, полная энергии Ланка словно освещала серую жизнь Мика яркими лучами.

   Он уже приготовился нырять – аккуратно, не с головой, – когда в доносящихся с середины озера криках что-то изменилось. Мик замер. Висящее в зените солнце ослепительно бликовало на гладкой воде, мешая увидеть, что происходит.

   – Мик! Ми-и-ик! – в голосе девушки звучала неприкрытая паника. – Мик, помоги!

   Он бросился в воду, не раздумывая, и широкими взмахами рук погнал себя к бьющейся впереди фигуре.

   – Ми-и-ик! А-а-а…

   Воздуху не хватало, Мик несколько раз глубоко вдохнул широко открытым ртом, поймал мелкую набежавшую волну, закашлялся…

   – Мик… Ми… ка…

   Он отчаянно замолотил руками и ногами, чувствуя, как нарастает звон в ушах и тугое горячее кольцо сжимает грудь. Рывок, еще. Уже близко. Вот она! Вот! Надо хватать за волосы… Вечный Отец, что за мода на короткие стрижки! Вот так. Поймал!

   – А-а-а… Отпусти, дурак! Больно же!

   Сквозь застилавшую глаза пелену на Мика смотрело недовольное лицо Аланы. Живой и невредимой.

   – Ла… нка… Ты… что ты?.. За… чем?..

   Она опять прищурилась – как же Мик ненавидел это выражение ее лица – и капризно протянула:

   – Ну-у… Я думала, ты никогда не нырнешь. И решила тебя поторопить.

   Видимо, что-то появилось у него в глазах, потому что Ланка суетливо отгребла немного назад и заныла:

   – Ну чего ты? Обиделся? Шутка же… Ну, Мика-а-а…

   Он молча поплыл назад. В боку кололо, из глаз катились то ли слезы, то ли капли озерной воды. Вдруг правую ногу скрутила судорога. Мик беспомощно забился, нырнул, вынырнул, опять пошел ко дну…

   – Эй, не вздумай тонуть, – уверенная рука помогла ему выбраться на поверхность.

   Легкие обжег глоток вкуснейшего воздуха. Мик блаженно расслабился, чувствуя, как разжимает зубы впившаяся в икру боль. Обида прошла – что взять со взбалмошной девчонки? Это не первый и наверняка не последний раз. Мик давно уже научился прощать Алане куда более дикие выходки – творческий человек, талант, тонко чувствующая натура… Зато теперь она будет считать себя виноватой и… Мик даже улыбнулся – отдых будет прекрасным.

   Первоматерь! Ланка перевернулась спиной вверх, уже понимая, что слишком поздно, – лицо, грудь, живот горели огнем. Теперь дня три ходить красной, как вареный рак, а потом еще и кожа облезет лохмотьями. И пятна будут. Ну, спасибо, Мика, отдохнули!

   Где-то в глубине мозга слабо трепыхнулась противная мысль, что винить в своей глупости некого – знала же, что нельзя спать на солнце! Ланка отмахнулась от непрошеной гостьи и, повернув голову, сердито уставилась на парня. Мик безмятежно дрых. Смуглый, гад, – хоть весь день на самом солнцепеке проваляется, и только хорошеет! Ланка хотела ткнуть мерзавца в бок, чтобы проснулся и осознал свою вину, но отвлеклась – прямо над головой раздалась чистая звонкая трель.

   Ослепительные лучи били сквозь сетку листвы прямо в глаза, и разглядеть голосистую птаху никак не удавалось. Ланка приподнялась, охнула, когда обожженная кожа отозвалась болью, и приставила ладонь козырьком ко лбу. Ага! Вот она! Ничего себе, здоровая!

   До сих пор Ланка полагала, что красиво петь умеют лишь маленькие невзрачные птички типа соловья или малиновки… Ну в общем, крохотульки. А это чудо природы было похоже, скорее, на раскормленную ворону. Иссиня-черные перья, крупная голова с клювом весьма неприятного вида, мощные лапы легко обхватывают толстую ветку.

   – Эй, птичка! – Ланка взмахнула рукой. – Привет!

   Рядом заворочался Мик. Но не проснулся. Птица наклонила круглую черную голову и с интересом уставилась на девушку. Удовлетворившись результатами осмотра, потеряла интерес к своей единственной слушательнице и, отвернувшись, вновь принялась издавать мелодичные трели, широко разевая клюв, в котором без труда могла бы поместиться Ланкина рука.