Анвара грубо подталкивают к креслу, и он садится, ни единым движением не выдав беспокойства, когда цепи на руках и ногах прикрепляют к подлокотникам и ножкам. Не дыша смотрю на всё сбоку и улавливаю, когда он слегка поворачивает голову, находя меня. Судорожно сглатываю, пытаюсь прочесть хоть какую-то эмоцию на его лице, но безуспешно. Он будто скучает. И только на почти неуловимое мгновение уголок узких губ дёргается, как в попытке усмехнуться.
— Назовите себя, — беспристрастно требует Данг, когда с закреплением подсудимого на месте покончено, и бирриты вновь встают полукругом ожидания.
— Граф Анвар Эгертон, старший наследник герцога Седрика Иглейского, управителя Манчтурии, — ровным, невозмутимым тоном отвечает Анвар, теперь смотря уже лишь на азиса.
— Клянётесь ли вы перед ликом Сантарры говорить исключительно правду?
— Клянусь, — на это его слово мне не удаётся сдержать ехидного фырканья, благо, вряд ли долетевшего вниз. Если бы его клятвы не были пустым сотрясанием воздуха и если бы он вообще верил в белую богиню, а не в духов песков…
— Подтверждаете ли, что именно вы перед поединком короля и кронпринцессы подали Виоле Артонской отравленный меч? — я замечаю, как довольно сверкают глаза Данга на этом вопросе, составленным так мастерски. Ведь тут невозможно отрицать.
— Да, подтверждаю.
— Где вы его взяли? — продолжает он напирать, резко ускоряя допрос и промокнув взмокший покатый лоб пурпурным платком.
— В стойке для оружия, возле её палатки, — легко отзывается хриплый голос, и звучит он столь уверенно в своей невиновности, что, кажется, вполне способен заставить людей сомневаться.
— Вы знали, какое оружие выберет принцесса? — по сравнению с Анваром нотки Данга слышатся неприятно шипящими, будто скачущее вокруг жертвы насекомое ищет слабое место в обороне.
— Да. Мы тренировались именно с ним.
— Значит, вы вполне могли бы заранее смазать клинок ядом, верно?
— Мог бы и сделал — это разные вещи, уважаемый азис, — открыто насмехается Анвар над этой попыткой выдавить признание и наклоняет голову в излюбленной птичьей манере, прежде чем негромко дополнить: — К чему эти пляски, если у вас всего один действительно существенный вопрос? Если бы я не знал величия правосудия богини, то подумал бы, будто вам нравится тянуть время, продляя моё заключение в цепях. Что вы наслаждаетесь зрелищем.
Смазливое личико Данга перекашивает презрение, морщится точёный нос и щурятся блёклые глаза, особенно когда в зале слышатся несколько приглушённых смешков. Да, тут сложно не согласиться: азис явно упивается возможностью допрашивать самого графа и, если бы мог, точно бы организовал Анвару пытки ещё в темнице. Если бы я позволила его трогать.
— Хорошо, тогда спрошу более конкретно, — прочистив горло, Данг устремляет на свою жертву пронизывающий ледяной взор и повышает голос: — Граф Эгертон, это вы отравили меч кронпринцессы перед поединком?
— Нет.
— То есть, вы отрицаете свою вину?
— Моя вина… — Анвар вдруг поворачивает голову и поднимает на меня взгляд. В прозрачном свете его радужки чудится тоска и сожаление, и сложно понять, играет ли он сейчас или впрямь что-то хочет до меня донести. — Я не могу отрицать, что моя вина в смерти короля есть. Это я хотел привести Виолу к поединку, к трону, и потому уже виновен в её глазах. Но я не травил меч и не собирался никого…
— Подсудимый признал свою вину! — торжествующе гремит Данг, нагло прерывая все объяснения, которые мне на самом деле хотелось бы услышать. В досаде закусываю губу, а Анвар всё ещё пристально смотрит лишь в мои глаза, переворачивая всё внутри и даже не вздрогнув на то, как вновь начинает гомонить толпа. — Наказание за убийство короля — незамедлительная смертная казнь!
От взметнувшегося в зале шума звенит в ушах. Тревожно постукиваю кончиком веера по колену, пока Данг возводит вверх руки и пытается утихомирить все возгласы. И возмущений среди них нет — их не может быть, ведь горожане сами видели в тот день на площади, что перед ними не человек и человеческого снисхождения не достоин.
— Учитывая тяжесть преступления, казнь будет проведена с помощью кокона цареубийц, — тон Данга становится зловещим, и даже меня пробирают мурашки от его дальнейших участливых пояснений: — Графа заковать в шипованный кокон и закопать живьём рядом со склепом, где отныне лежит упокоенный им король!
Анвар раздражённо дёргает плечом и поджимает губы, а дрогнувший кадык выдаёт, как тяжело он сглатывает — пристально наблюдаю за ним, чтобы ничего не пропустить и удостовериться в его проигрыше, напитаться возмездием сполна.
— Вы всё ещё уверены в правильности решения? — тихо скрежещет слева от меня Мэнис, отвлекая от происходящего внизу безумия толпы, восхищенной кровожадностью Данга.
— Уверена, миледи. Такие проступки корона не должна прощать.