Застывшее время

За что? За тот смешок? За Анджелу, чей папаша – старый негодяй и пришел без предупреждения?

– И часто ваши гости притворяются отцами?

– Ну, не то чтобы часто… – начала девица, но закончить фразу ей не дало появление босой Анджелы в халатике. При этом дочь оказалась чудесным образом накрашена и вдобавок успела сделать замысловатую прическу.

– Заехал пригласить тебя на обед, – произнес Реймонд, стараясь придать голосу уверенности и веселья.

Анджела позволила поцеловать ее в щеку, а затем, с отвращением оглядев комнату, сказала, что сейчас переоденется.

Уже на улице Реймонд спросил:

– Куда отправимся?

– Я не голодна, – пожала плечами Анджела. – Выбирай сам.

В конце концов они прошли по Перси-стрит, а затем и по Тоттенхэм-Корт-роуд к «Лайонз», где Реймонд с удовольствием уничтожил тарелку жареного ягненка с картофелем и морковью, пока Анджела медленно потягивала кофе.

– Так и не соблазнишься порцией «Никербокер глори»? – спросил Реймонд. Когда-то давно Анджела считала эту внушительную смесь мороженого и фруктов лучшим в мире угощением. Но сейчас она глянула на отца как на умалишенного и сказала: «Спасибо, нет». Потом он принялся с энтузиазмом рассказывать, что должен забрать ее бабушку и мисс Миллимент, при упоминании о которой лицо Анджелы посветлело, и Реймонд только тогда понял, насколько сильно дочь до этого злилась.

– Мисс Миллимент мне очень нравилась, – произнесла Анджела, и на ее лице промелькнуло непонятное выражение – настолько мимолетное, что Реймонд едва успел его заметить. В тот момент он и попросил прощения за свой внезапный визит.

– Ну и зачем ты пришел? – поинтересовалась Анджела. Извинения, казалось, были приняты, и Реймонд, ухватившись за эту возможность, тут же рассказал о своем желании вывезти ее из Лондона.

А теперь они уже уходили – встреча обернулась провалом. Когда они подошли к машине, припаркованной около жилища Анджелы, Реймонд произнес:

– Может, маме позвонишь? Она в новом доме. Уотлингтон, три-четыре.

– У нас нет телефона, но я постараюсь. Спасибо за кофе.

Анджела подставила отцу щеку для поцелуя, а потом взбежала по ступенькам. Обернулась она лишь на пороге – убедиться, как показалось Реймонду, что он сядет в машину и уедет. Он так и сделал.

Под конец этого напряженного дня Реймонд наделал массу глупых ошибок. Первым делом забрал свою тещу – леди Райдал сочла оскорблением, что ее везут в Сток-Ньюингтон за мисс Миллимент, гувернанткой, чей багаж было необычайно сложно уместить в машине, – там уже лежали чемоданы леди Райдал. Поэтому Реймонду пришлось привязывать вещи мисс Миллимент к верхнему багажнику, и он провозился с этим целую вечность. Затем на выезде из туннеля Блэкволл закончился бензин, а на холме около Севенокса пробило колесо, в чем Реймонд был не виноват, но для леди Райдал это стало последней каплей. И на протяжении сего кошмарного, утомительного дня Реймонд раз за разом прокручивал в голове печальную встречу со своей старшей дочерью. В ее поведении он со всей невыносимой очевидностью видел самого себя: мужчину среднего возраста, вспыльчивого и разочарованного, никчемного во всем, что его когда-либо интересовало, изводящего других, чтобы им тоже стало неуютно и беспокойно – особенно своих детей. Джессику он не трогал. Да, он мог выйти из себя, но никогда не тиранил ее. Потому что любил – души в ней не чаял. И всякий раз, утратив самообладание, он затем сокрушался и часами, а иногда и днями окружал Джессику преданной заботой, бичуя себя за дрянной нрав и чертово невезение, а она – благослови Господь ее доброе сердце! – всегда его прощала. Всегда…