Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна

      Страж крепко держал ее брата, закрыв ему рот. Лундес не уловила, в какой момент он нанес удар второй рукой. Рифус не был готов. Он ничего не успел сделать. Лундес распахнула глаза и закричала бы, кинулась на стража, но Фавластас удержал ее, и шепнул:

– Нет, нельзя, тише!

      Она застонала и попыталась вырваться. Ее брат медленно оседал на пол. Страж убрал оружие и отошел в сторону. Тогда Лундес не выдержала

– Рифус! – истошно закричала она, сорвав занавеску. – Рифус! Рифус!!! Боги, Рифус!

– Нет! – Фавластас вновь заставил ее замолчать. Страж услышал их, но вместо того чтобы обернуться, напротив, пряча свое лицо, схватил неподвижное тело короля и вместе с ним переместился.

      Лундес извивалась, глухо стонала. Фавластас держал ее так крепко, как мог, и поспешил переместить обратно, так как в зал вот-вот должна была ворваться охрана.

– Прочь!!! Прочь!!! – заревела эльфийка, отскочив от Фавластаса, едва они оказались в Утреннем Лике. – Прочь, – заливаясь слезами, тише простонала она. – Он его убил! Убил моего брата! Страж убил моего брата!

– Я говорил…

– Я знаю! Знаю! – закричала Лундес, вновь выпрямившись. – Знаю! – она с ужасом закрыла лицо руками, продолжая плакать. – Рифус… Рифус. За что они его?! За что? Почему он…

– Как будто не знаешь. – Фавластас подошел к ней и прижал к себе, а после, обмякшую, безвольную и рыдающую, усадил на трон, опустился перед ней на колени и продолжил: – А почему они сажали всех, кого не могли убить за врата? И так будет со всеми астанцами, если мы не остановим стражей.

– Почему Фредрик мертв, – прошептала она дрожащим голосом. – Будь он жив, я бы собственными руками задушила его, я…

– Лундес, тише.

– Тише? – она всхлипнула. – Все это не вернет мне брата. Я его уничтожила при последней встрече, понимаешь? Я его оскорбила, сказала, что… ненавижу. Ничто… ничто не вернет…

– Ты сама сказала, что ничто уже не вернет. Истерика тоже, – расчетливо отметил он.

      Лундес судорожно втянула в себя воздух.

– Нужно было сразу же убедить его, нужно было…

– Успокойся, возьми себя в руки. Теперь уже все, – сказал он.

      Уже все. Как ужасно прозвучали эти простые и так спокойно сказанные слова. Слова – вердикт: «Все, твой брат мертв». Лундес ошеломленно глядела на Фавластаса. Как он мог так спокойно говорить о ее брате? Ее брате! А он спокойно продолжал:

– Так оно обычно и бывает. Сперва больно, дико больно… Крики, ярость, а затем наступает тишина и умиротворение. – Фавластас медленно поднял взгляд к небесам. – Уверен, он там…

      Лундес тоже посмотрела вверх, продолжая содрогаться от рыданий.

– Там? – сквозь дрожь выдохнула она. Все это походило на издевательство.

– Да, – шепнул Фавластас. – Ведь он всегда поступал по совести, так?

– Да, нет… не знаю! Откуда мне знать?! Возможно, он был лучше меня, – добавила она.

– Если он достойный, тогда он в Невесомом царстве, – заметил Фавластас опять же со своей ученой рассудительностью. Лундес все еще смотрела в потолок, но слезы продолжали катиться по ее щекам. Фавластас добавил: – Там, наверное, так хорошо, лучше, чем все это вокруг… так говорят.

      Лундес посмотрела на него и впервые увидела его другим. Сперва в нем была эта холодность, но когда он говорил о небесах, о мечтах и надеждах, то на миг стал другим.

– Ведь мы все там будем, да? – прошептала она едва слышно. – И я увижу брата и родителей, да? Увижу еще? – Лундес изо всех сил пыталась взять себя в руки. Но безрезультатно.

– Ты просто должна верить, что мы поступаем правильно.

– Главное, жить по совести, и тогда окажемся там, – согласилась она. Но Фавластас вдруг задумался, словно хотел оспорить ее слова, и все же промолчал. Он медленно выпустил ее ладони.

– Я оставлю тебя. Дай выход боли, только без истерик, а я дам тебе время. Тебе лучше будет остаться в городе сейчас. Пока что ты не в состоянии действовать. – Он выпрямился и куда-то направился, а она тихо плакала и глядела на город за окном сквозь пелену слез. Ее мир рушился. Когда Фавластас ушел, она ощутила не минутное одиночество, она вдруг осознала, что вообще осталась одна. И тогда все перспективы вмиг потеряли свою привлекательность. Лундес провела рукой по лицу, стирая слезы. А затем скользнула с трона на колени и зарыдала в голос.

      Об этом событии она писала коротко. То ли не желала вспоминать подробности, то ли опасалась делиться ими с Тэасом.

      «Я наивно полагала, что то был конец, что хуже быть не могло. Думала, что никогда ни к кому не привяжусь, что буду ненавидеть всех вокруг. Не верила, что все еще могло наладиться. Но могло ли наладиться? И надолго ли?»

      Магия тянула ее к Фавластасу, и единственное, что она могла сделать с болью, – это подняться. Не сразу, лишь спустя час. Пошатываясь и опираясь на посох, она двинулась к двери, распахнула ее и направилась к арене.

      По пути она думала, сколько же семей в древние времена пережили то же отчаяние из-за стражей, что и она.