Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой

Мне кажется, что Шетлер и правда пережил некий трансформационный опыт на озере Манталай. На фотографиях, сделанных Санни Панчелом и Нирмалом Пателем, Шетлер не улыбается и не хмурится. Он не позирует, не притворяется и не играет на камеру. Он выглядит спокойным и невозмутимым – шерстяная шаль накинута на плечи, серая повязка на голове – как будто ему не страшны высокогорные стихии. Он выглядит, в некотором смысле, как другой человек.

В Гималаях есть буддийские беюлы, скрытые долины, дающие убежище и возможность реализации. Некоторые из них останутся скрытыми навсегда, а некоторые обнаружат. Есть индуистские тиртхи, буквальные и метафорические броды через священные реки, где тонкая нить между материальным и духовным становится достаточно тонкой, чтобы их пронзить. А есть мифические врата Шамбалы, через которые человек переходит из известных земель в неизвестные. Вполне возможно, что Шетлер добрался до озера Манталай и в месте Шивы, верховного преобразователя мира, нашел то, что искал. Его индийское путешествие началось у реки: он тихо плыл по спокойному течению Ганга в Варанаси, наблюдая, как в ночи вспыхивает оранжевое пламя десятков кремационных костров. А кульминация наступила у другой священной реки. Возможно, на Шетлера снизошло откровение, когда он сидел у истока реки Парвати, скрестив ноги в «месте для сидения», прислушиваясь к мельчайшим движениям природы, и, наконец, почувствовал то, что его учили искать: «дух, который движется во всех вещах». Может быть, его посетило видение, как и его кумира Крадущегося Волка, которое открыло ему возможное будущее, пути вперед в виде отражения в зарождающихся водах. Сиддхартха Гаутама сорок девять дней просидел под деревом, прежде чем достиг просветления и стал Буддой. Джастин Александр Шетлер вошел в долину Парвати 19 июля и, скорее всего, исчез на следующий день после того, как его в последний раз сфотографировали возле озера Манталай 3 сентября – сорок восемь дней спустя. Был ли Шетлер тоже на грани прозрения?

Я сошел с тропы и спустился по склону к берегу реки, к тому месту, где в траве нашли флейту-посох Шетлера и красную бутановую зажигалку, которую ему подарил Андрей Гапон. Шум реки оглушал, вода двигалась так быстро и бурно, что теряла форму, становилась абстрактной и неосязаемой.

Конечно, возможно, что «духовное путешествие» Шетлера и момент осознания, к которому он стремился, так и не воплотились в жизнь. Он придумал эту историю в своем воображении, будь то для себя или для тех, кто прочтет об этом позже, и она разворачивалась совсем не так, как он себе представлял. Мы понятия не имеем, знал ли Шетлер о том, что Рават собирался нанять носильщика. Он мог предположить, что отправляется в паломничество только с садху. Шетлера как человека, гордившегося своей самодостаточностью, могло разочаровать, что Рават решил нанять еще одного человека для помощи. Могло показаться, что это очерняет историю. Кроме того, Шетлер пообещал провести несколько недель за медитациями, живя у озера, в другой пещере, в окружении гор и тумана. А его проводник велел ему уходить. Он никогда не был из тех, кто поворачивает назад, спускается вниз, сдается, но вполне вероятно, что в итоге Шетлер провел в пункте назначения всего несколько часов. Возможно, именно это стало причиной конфликта, произошедшего между ним и Сатнараяном Раватом: Шетлер ожидал, что путешествие будет более грандиозным, а оно таковым не оказалось.

Возможно, Шетлер понял, что дело не в нем самом, а в человеке, которому он доверил вести его. Возможно, с каждым метром набираемой высоты дымчатый ореол над садху начал рассеиваться и Шетлер начал видеть, что старец не способен предложить ничего из того, что он искал. Хотя Рават и претендовал на роль гуру, возможно, Шетлер понял, что у этого человека нет особых способностей, которые помогли бы ему перейти от тьмы к свету. Напротив, то, что нашел Шетлер, возможно, связано не столько с горами или его проводником, сколько с тем, что у него появилось время, чтобы шаг за шагом обращаться внутрь себя. То, что началось в его пещере в Кхеерганге, могло завершиться в пещере-убежище на берегу озера Манталай, в которой «русский баба» жил несколько месяцев ранее тем летом. Там Шетлер мог найти исцеление, мир и спокойствие в сердце, которых он искал столько лет своей жизни. В некоторых буддийских общинах Гималаев пещеры – это не только места духовной силы, но и священные обители исцеления – места, где человек очищается от sgrib, что часто переводят как «тень». Шетлер мог выйти и посмотреть, как солнце ползет по стенам скалы, освещая дно долины, почувствовать тепло и возможность нового начала.