Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой

Примерно через двадцать пять суток начинает теряться привычка облекать мысли в слова, и внутренний монолог замолкает. Человек начинает полагаться на интуицию. На сороковой день человек входит в состояние нечто вроде сна, во время которого дни и ночи сливаются воедино. Он начинает видеть сны во время бодрствования и осознавать реальность во время сна. Через шестьдесят пять дней, сказал Боун, начинаешь лучше осознавать естественные процессы вокруг себя: замечать жизненные циклы птиц и животных и даже едва заметные изменения у растений в зависимости от времени суток и погоды. Но самое масштабное изменение спустя два месяца — это потеря своего «я». Ощущение себя как личности, связанной с коллективом или обществом, исчезает, и вместо этого человек становится просто очередным элементом окружающей его природы. «Он хотел пройти весь путь до растворения себя по прошествии шестидесяти пяти дней, — вспоминает Боун слова Шетлера. — Он хотел испытать все это на себе».

Когда Шетлер прибыл в долину Парвати, он снова связался с Боуном, упомянув, что отправляется в «паломничество с садху в горы на несколько недель» и что он более чем когда-либо полон решимости отправиться в долгое одиночное путешествие. По мнению Боуна, Шетлер, казалось, стремился к опыту духовного просветления во время пребывания на озере Манталай. Перед уходом Шетлер выразил надежду, что этот поход станет испытанием, ступенькой к чему-то большему. Он назвал то, с чем борется сильнее всего, одним словом: «Одиночество, — написал он Боуну. — Я довольно хорошо разбираюсь в основах дикой природы и уже совершал короткие походы, но меня все время тянет назад одиночество или жажда жизни с людьми, в мире… Но это скорее кажется мне личным недостатком».

В начале октября, после истечения сентябрьского срока возвращения Шетлера, Боун решил связаться с ним. «Привет, Джастин. Ты в порядке? — написал он. — Прошло уже больше месяца, скорее полтора, и, судя по тому, что я видел на твоей странице, ты почти не ешь». Но Баун не особо волновался. Он написал эти слова, предполагая, что Шетлер их прочтет. «Мы столько говорили о том, что он несколько месяцев провел в одиночестве, что я одним из последних заподозрил, что что-то и правда не так», — сказал он мне. Он предположил, что Шетлер просто нашел идеальное место для одиночной жизни, которая уже давно вырисовывалась в его мечтах.

* * *

Гул вертолета — не самый приятный звук в долине Парвати, особенно в начале октября, в разгар сезона сбора урожая гашиша. Когда Джонатан Скилс смотрел в окно на раскинувшуюся внизу местность, тропу невозможно было не заметить: змея цвета загара, огибающая, а иногда и пересекающая серо-голубую реку Парвати. Иногда пастушьи тропы сворачивали с основного маршрута через долину, но только одна тропа вела из Кхеерганги к озеру Манталай. Вместо того чтобы нанять дорогой поисковый отряд на деньги с GoFundMe, поисковая группа решила арендовать вертолет у местной компании, занимающейся хели-ски, чтобы провести разведывательный полет. Скилс поднялся на борт в Манали, пролетел над плантациями конопли вокруг Маланы, а затем последовал вдоль реки высоко над горячими источниками и разбил лагерь в Кхеерганге, пока они не достигли более высоких пределов долины Парвати.

Небо было безоблачно-голубым, когда Скилс высунул свою камеру GoPro из окна вертолета над каменной хижиной в Тунда Бхудж. Линия деревьев быстро исчезала внизу, сменяясь склонами альпийской морены и покрытыми кустарником холмами. Высокие горные вершины, которые теперь обрамляли все иллюминаторы вертолета, были покрыты льдом и снегом. Путь до озера Манталай, который занял бы почти неделю пешей ходьбы, на вертолете был пройден менее чем за десять минут. Извилистые ледниковые ручьи придавали пейзажу акварельный вид. Скилс не мог не представить, как Шетлер безмятежно выходит из горной пещеры, машет им рукой, пока они проносятся над его головой, словно в сцене из фильма, не отрекаясь от мира, а просто отстраняясь от него, чтобы проверить свой характер.

Весь полет туда и обратно длился менее часа, и по возвращении в Манали Скилс начал просматривать отснятый материал в поисках каких-либо следов присутствия друга. Он высматривал дым от костра, образования в скалах, специально сделанные так, чтобы их можно было увидеть с воздуха, хоть что-нибудь, что давало бы понять, что Шетлер еще жив. При виде пейзажа с высоты одна из основных теорий, которой придерживался Скилс, тут же развеялась. Не может быть, чтобы его друг просто заблудился. «Здесь нет поворотов, ни налево, ни направо, — вспоминает Скилс. — Всего лишь одна тропа вверх и одна тропа вниз». Однако территория была огромной, и он понял, что единственный способ как следует прочесать местность — искать пешком. Еще он обратил внимание, что недалеко от Тхакур Куана есть ровная травяная площадка, где потенциально может приземлиться вертолет. Он сделал снимок экрана своего айфона с GPS-координатами. Если верить тому, что Рават сказал в полицейском участке в Куллу, Шетлера в последний раз видели именно в этом районе.