Затерянные в смерти

– За смерть своей любимой дочери целительница прокляла Жубэ и Себастьяна Дюшейна и обрекла их на вечные страдания. Жубэ было запрещено появляться на острове – в том единственном месте, где ему больше всего хотелось жить, – до тех пор, пока он не искупит свою вину. Себастьяну Дюшейну был отдан в полное владение этот остров – но только остров, и ничего больше. Он обречен на то, чтобы жить только здесь, и не сможет покинуть остров, пока не добьется любви другой женщины, чье сердце будет таким же чистым, как сердце Анжелики.

– Это правда? Ты клянешься?

– Да, Изабель, клянусь всем самым дорогим, что у меня есть. Однако я еще не закончила. В оставшуюся часть моего рассказа поверить будет труднее. – Эсме отодвинула чай в сторону и на миг прикрыла глаза. – Это произошло осенью 1810 года. Себастьян живет здесь, оставаясь в том возрасте и в том времени, когда случилась эта трагедия. Уже двести лет.

Опрокинув свою кружку, Изабель вскочила.

– Этого не может быть!

– Нет, это так – клянусь могилой Анжелики. Себастьян может пользоваться современными версиями тех предметов, которые уже были изобретены к 1810 году. Он может читать любую книгу по своему выбору и носить одежду любого стиля, какой только предпочитает, но он не может пользоваться электричеством, телефоном или другими современными удобствами.

– А что случится, если он попробует?

– Оно или не будет работать, или вспыхнет в его руках, или рассыплется в прах.

Изабель на миг позволила себе в это поверить. Кастильо освещается с помощью свечей. Она нигде не видела компьютеров или телефонов. Там нет радиоприемников на батарейках или хотя бы старомодных радиопроигрывателей, что очень странно для человека, который так любит пение.

– Но хуже всего, Изабель, что Себастьян Дюшейн не может уплыть отсюда. За прошедшие годы полоса, которая связывает форт с основной частью острова, была разрушена штормами, и теперь даже жители острова могут покинуть его только в отлив.

– Но сюда могут приезжать люди из большой гостиницы на основном острове?

– Да. Себастьян устраивает свою версию суаре[8], которые были приняты в девятнадцатом веке, что привлекает в кастильо туристов. У него широкие взгляды на секс, и он очень любит экспериментировать.

– Стоп! – сказала Изабель. – Я не хочу больше этого слышать. Я тебе не верю. Ты или сумасшедшая, или пытаешься мной манипулировать.

– Думай что хочешь, девственница, – пожав плечами, сказала Эсме. – Но ты не сможешь быть чиста сердцем рядом с тем, в кого он превратился, а ведь это условие его спасения. Прямо настоящая головоломка, не так ли?

Встав, Эсме взяла за руку Изабель, не обращая внимания на разлитый чай.

– Подумай об этом, милая девушка; спи и молись своему Богу. Жубэ нашел для себя ответ – в тебе. Кто знает, может, я и ошибаюсь. Если это так и я не права, мы станем врагами. Как потомок той целительницы, я обязана проследить, чтобы Себастьян Дюшейн был наказан вечными муками.

Изабель была потрясена, что, наверно, отразилось у нее на лице.

– Ты меня убьешь?

– Убью? – искренне поразилась Эсме. – Ни в коем случае! Есть и другие способы сделать тебя нежеланной гостьей. Прошу тебя – не доводи дело до этого. Избегай его. Он заслужил свои страдания. – Провожая Изабель до двери, знахарка похлопала ее по руке. – Двести лет. Все это продолжается двести лет. Ты не первая девственница и не последняя. – Мягко вытолкнув ее наружу, Эсме захлопнула дверь.

Ее дом находился через пять строений, и хотя Изабель шла очень медленно, прогулка была недостаточно долгой, чтобы как следует поразмышлять над рассказом знахарки.

Повесив платье на крючок, девушка машинально почистила зубы и залезла в постель. Заснуть было невозможно, но в своей спрятанной в альков уютной постели Изабель чувствовала себя в полной безопасности.

После многочисленных стирок простыни были мягкими и такими же ослепительно-белыми, как островное солнце.

Немного успокоившись, Изабель начала молиться. Если даже она и не уснула в полном смысле этого слова, у нее начались видения. Она увидела себя вместе с отцом Жубэ на борту какого-то судна, несущегося по волнам бушующего океана.

– Мы в безопасности, – заверил ее отец Жубэ. – Это ему грозит опасность.

В своем сне Изабель могла видеть плывущего мужчину, который отчаянно боролся с волнами, но вместо того, чтобы приближаться к судну, все больше удалялся от него.

– На самом деле нетрудно поверить, что дьявольское проклятие может держать в плену этого человека и эту полоску земли. – Священник снял со стены деревянный крест и поднес его к сердцу. – Изабель, веришь ли ты в чудеса, о которых говорится в Библии?

Изабель кивнула, и отец Жубэ продолжил:

– Ты уже сталкивалась с чудесами в своей работе. Почему же так трудно поверить в проклятие?

– Оно ужасно.

– Да. Как те самолеты, которые разрушили Центр международной торговли. Как рабство в Америке, как стрельба по невинным детям в средней школе «Колумбайн»[9]. Это были ужасные события, последствия которых испытали на себе миллионы людей.