Затерянный исток

Молниеносно Амина, забрызгав юбку и обнажив гудящее лоно, запрыгнула в лодку, с силой схватившись за единственное весло. Повернулась на спину и ослепилась белизной неба. Отплыв достаточно, чтобы рассмотреть перспективу местности, она увидела неровные столбы дыма по всему городу о особенно сильный над дворцом. А затем, присмотревшись внимательнее, приметила несколько узких гряд из людей с нехитрым скарбом, бредущих на запад. Вместо триумфа армия Сиппара получила ничто – пшик обожженных стен или даже смерть в пожаре. Чего стоило ее землякам поджечь свои уютные обустроенные дома, чтобы в них не плясал враг… и, как встарь, заново поселиться на берегах мелководных речушек и собирать коренья. Они не вернутся в оскверненный город, заполоненный их озверевшим врагом. Как жаль терять эту благодатную землю, ровность улиц и духов предков, населяющих те же дома… Быть может, даже злых духов – душ не оставивших после себя добрых дел. По преданиям они совокупляются с людьми в надежде оставить после себя потомство, которое за них сделает доброе дело на земле, но рождаются уродцы… Как легко и поистине размашисто мифы объясняют загадочное, неведомое, необъяснимое!..

Арвиуму не удалось в полной мере достигнуть мира с собственными подданными. И обезглавленная Умма, похоже, доживала свои последние часы. Амина предпочла бы умереть, чем стать рабом – их ли мужчин или своих – разницы не различалось. Похоже, что так же думали и ее собратья, с которыми она никогда не чувствовала особенного сродства, обитая где угодно, но не на земле их нужд и чаяний. Разграбленный и почти разрушенный бесчинствами армии Сиппара город уже сегодня пытались заставить участвовать в гуляниях. Пире на костях… Оплакивая славное прошлое и убитых родных. И они предпочли затопить город в безвестности, но не надругаться над тем, что было свято. Пройдут десятилетия, Умму засыплет непреклонным песком из наиболее пустынных ближних областей. А через тысячу лет мало кто поймет, прохаживаясь по безжизненной пустыне, что был здесь великий город, где творил, спорил и любил славный народ Уммы, желающий лишь процветания для своих близких.

Пожар все разрастался, а исхода людей становилось все больше, пока Амина, остервенело орудуя веслом, гребла навстречу безвестности.

43

Горы, выросшие из облаков деревья пара, приподнимающиеся над исчерченными полями воды… то, что должно было быть деревьями или обточенными дождем скалами, нежданно оказывалось одним из состояний моря.

Стихающая синева воцарялась прямо после того, как солнечный диск глотало ненасытное море, обманчиво притворяющееся спокойным. Оазисы облаков тускнели, покрывались невидимым прахом увядания. Не занялись еще распухающие сумерки, нахлынувшие на утомленный песок, а что-то уже не так, нет на небосклоне главного символа жизни, лишь приплюснутый отсвет его, тревожное воспоминание.

Статные одногрудые женщины выжидательно всматривались вдаль, приметя одинокую лодку, которую невесть какими путями прибило к их умиротворенному берегу. Кожа их переливалась золотистой чешуей, пока они натягивали тетиву своих луков. И опустили их, рассмотрев изможденную чужеземку с теменью обрисованными глазами и разбитыми волосами с вплетенными в них золотыми нитями.