Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул

— То есть сейчас должно быть три часа?

— Да, или минут двадцать четвертого.

— Взгляните на свои часы.

Американец посмотрел на часы, после чего удивленно уставился на нас.

— Послушайте! — воскликнул он. — Они отстают. Или эта доходяга определенно побила все мыслимые рекорды. Но с другой стороны, солнце сейчас стоит довольно низко. Стоп, я что-то совсем запутался.

— Неужели вы, поднимаясь по холму, действительно не заметили ничего необычного?

— Ну, кажется, я припоминаю, что в какой-то момент меня неудержимо стало клонить в сон. Помню, что собирался тогда сказать что-то извозчику, но он совершенно не обращал на меня внимания. Еще помню, что почувствовал головокружение, но, думаю, это из-за жары. Вот, пожалуй, и все.

— То же самое происходило и со всей человеческой расой, — сказал мне Челленджер. — Все люди в один момент вдруг почувствовали головокружение. Никто из них до сих пор не понимает, что произошло. Все они будут продолжать прерванные дела, так же, как Остин подхватил этот шланг, а игроки в гольф вновь приступили к игре. Ваш редактор, Мэлоун, снова будет заниматься своей газетой и несказанно удивится, когда поймет, что одного выпуска не достает. Да, мой юный друг, — добавил он, обращаясь уже к американскому репортеру с видом потешающегося гения, — возможно, вам интересно будет узнать о том, что мир уже проплыл через отравленный поток, который протекает, словно Гольфстрим в океане эфира. А также запишите себе, — для вашего же удобства в будущем, — что сегодня не пятница, двадцать седьмое августа, а суббота, двадцать восьмое августа, и что вы просидели без чувств в этой повозке на холме в Ротерфилде двадцать восемь часов.

И «прямо на этом», как сказал бы мой американский коллега (американцы вообще намного свободнее обращаются с английским языком), я могу заканчивать свой рассказ. Это, как вы, должно быть, понимаете, лишь краткие заметки, а более подробная версия моего рассказа была опубликована в понедельник в выпуске «Дейли газетт». Это был рассказ, признанный всеми как самая значительная журналистская сенсация всех времен. Газета разошлась тиражом более чем в три с половиной миллиона экземпляров. На стене моего рабочего кабинета в рамочке висят те незабываемые заголовки:

МИРОВАЯ КОМА ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬЮ В ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ ЧАСОВ

БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

ПРЕДСКАЗАНИЯ ЧЕЛЛЕНДЖЕРА СБЫЛИСЬ

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ НАШЕГО КОРРЕСПОНДЕНТА

ЗАХВАТЫВАЮЩИЙ РАССКАЗ

КИСЛОРОДНАЯ КОМНАТА

НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НА АВТОМОБИЛЕ

МЕРТВЫЙ ЛОНДОН

ВОЗВРАЩЕНИЕ НЕДОСТАЮЩЕЙ СТРАНИЦЫ

СИЛЬНЕЙШИЕ ПОЖАРЫ И ПОТЕРЯННЫЕ ЖИЗНИ

ЖДАТЬ ЛИ НАМ ПОВТОРЕНИЯ?

Под этим славным перечнем броских фраз были помещены девять с половиной колонок статьи, содержащей первый, он же последний и единственный, рассказ об истории планеты, насколько одиночный наблюдатель вообще способен описать один долгий день ее существования. Челленджер и Саммерли написали об этом событии совместный научный труд, но освещение для широкой общественности досталось мне. Конечно, я теперь могу спеть «Ныне отпущаеши»[172]. Что еще остается делать журналисту после такого, как не снимать напряжение?

Но я не хотел бы заканчивать на сенсационных заголовках и моем личном триумфе. Лучше позвольте мне привести несколько высокопарных строк, которыми одна из лучших ежедневных газет окончила свою замечательную передовую статью — статью, которую любой здравомыслящий человек непременно сохранил бы.