Затянутый узел

— А я все время думаю о Якушеве, — сказал Хмелев. — Как могло такое произойти? Почему? Ты можешь объяснить?

— Что объяснить?

— Почему хороший парень превратился, мягко выражаясь, в плохого?

— Так не бывает. Хороший человек никогда не станет плохим. Раз и навсегда усвоенные принципы не может поколебать ничто и никто.

— Что ж, по-твоему, плохие родятся плохими?

— Родятся все хорошими. Но один становится защитником справедливости, чести и достоинства людей, другой…

— Ясно, ясно, кем становится другой. Я спрашиваю почему.

— Ищи причину в детстве. Все истоки — и хорошие и плохие — там. Все начинается с детства, все принципы прививаются с младенчества. Когда родители двухмесячного ребенка обратились к Макаренко с вопросом, с какого возраста надо заниматься воспитанием, он ответил: «Вы опоздали ровно на два месяца». Скажи родителям Якушева, что их сын преступник, не поверят. Сами они наверняка люди честные и сыну пытались внушить высокие принципы. Но что-то они не так делали. Двести рублей, которые они ежемесячно присылали Якушеву, говорят о многом — родители всегда баловали сына.

— Получается, что во всем виноваты родители. Бедные родители! Я еще могу понять, что сын алкоголиков может вырасти подлецом, но сын, как принято говорить, благополучных родителей, тружеников, — нет. Аномалия. Не понимаю я этого. И не объяснил ты мне, почему хороший парень Якушев, выросший в таких же условиях, как, скажем, я, превратился в мерзавца, а не стал инспектором уголовного розыска.

— Извини, объяснил как мог. Ты, я вижу, жалеешь Якушева.

— Жалею. Впрочем, не нынешнего, другого — отличника срочной службы, хорошего студента, комсорга. Нынешнего ненавижу. Предатель! Сукин сын!

— Недавно я прочитал прекрасную книгу академика медицинских наук Рэма Петрова «Я или не я» об иммунологии. Оказывается, иммунная система защищает нас не только от микробов и вирусов, но и от любой чужеродной клетки, в том числе от раковой. Но люди болеют, в том числе и раком, когда, оказывается, нарушается иммунитет. Его рассуждения вызывают массу ассоциаций. Прочти. Может быть, тогда тебе станет что-то яснее.

— Книгу об иммунологии? Не надо, спасибо.

Я усмехнулся.

— Книга рассчитана на самые широкие круги читателей. А Якушев хоть умеет плотничать? Или это тоже фикция, как больничные листы?

— Умеет.

Конечно, он должен уметь плотничать, подумал я. Иначе его не взяли бы на работу в редакцию. Видимо, он освоил специальность плотника в стройотряде. Хмелев недавно выяснил, что Якушев был бойцом стройотряда авиационного института. Факультет журналистики не посылал студентов сооружать коровники, и Якушев, очевидно решив заработать, примкнул к авиаторам. В суете я не обратил на этот факт внимания и даже не спросил, куда Якушев ездил.

— А где он был со стройотрядом?

— В Архангельской области.

— Постой. Игнатов ведь тоже был в Архангельской области, Не там ли они познакомились?

— Я думал об этом. Время не совпадает. Игнатов был там с прибором для определения влажности древесины в семьдесят девятом году, Якушев — в восьмидесятом.

— Да, действительно, не совпадает. — Я позвонил Мироновой. — Ксения Владимировна, ответ на запрос пришел из Архангельска?

— Нет. Ответ пришел пока из Крыма. Как раз собиралась позвонить вам. Крымские товарищи нашли в Алупке хозяйку, у которой Игнатов снимал комнату три сезона подряд. За последние четыре года он ни разу к ней не приезжал. Вот так-то, дорогой мой.

— Может быть, он снимал комнату у другой хозяйки.

— Крымские товарищи обследовали все побережье Алупки.

— Крым большой, Ксения Владимировна.

— Не отдыхал он там, Сергей Михайлович, по крайней мере в минувшем сезоне. Только сейчас, получив ответ, я сообразила это, хотя должна была сообразить на вскрытии. На теле Игнатова полностью отсутствовал загар. Как бы он ни берегся от солнца, все равно загар пристал бы даже за месяц, тем более за три. Галина Ивановна, вспомните, утверждала, что Игнатов отдыхал в Крыму все лето. Крымский загар держится долго.

В пять вечера я наконец дозвонился до Марии Кондратьевны Фалиной. Она согласилась принять меня, и я поехал на Онежскую улицу.

Мария Кондратьевна, совершенно седая молодая женщина, редактор отдела поэзии литературно-общественного журнала, не могла понять цели моего визита и на вопросы отвечала с холодной учтивостью. Да, ее муж скончался пятнадцатого апреля прошлого года скоропостижно. Нет, он раньше не болел, поэтому дома не было даже валидола. Да, днем он сильно понервничал, поругался с главным редактором. Нет, он всю жизнь работал в радиокомитете. Да, он немного хромал из-за травмы колена. Да, занимался спортом в молодости, играл в футбол в высшей лиге. Да, он был инвалидом третьей группы.