Затмение

Билли первым спустился вниз. Как только я прошёл через кухню, весь дом озарило грязно-розовым светом, и я понял, что нам конец.

17

Кажется, Билли что-то сказал. Мне показалось, что я слышу его крик, но он затерялся в громком шуме, который доносился до меня со всех сторон. Дом зашевелился, задрожал, и я рухнул на задницу. Я услышал металлический скрежет, когда крышу снесло с моего дома, а потом посыпались обломки. Казалось, что дом складывается, как карточный домик. Я помню, как кричал, и мой голос был ничтожен на фоне грохота дома, разваливающегося вокруг меня.

Потом пол провалился, и я соскользнул вниз, в подвал. Когда дом или руины, в которые он превратился, перестали двигаться, я увидел пламя. Я увидел преломленные пылью лучи света, играющие в развалинах.

Каким-то чудом я всё ещё сжимал фонарик. Я включил его и огляделся.

Я видел кабели.

Капсула перешла к другому дому, и настал их черёд. Один из них находился примерно в двух футах от меня, запутавшись в трубах отопления, опасно балансируя у стены. Я был в котельной и, казалось, не пострадал, несмотря на порезы и синяки. Меня ничем не завалило, но я не осмеливался пошевелиться, опасаясь, что кабель освободится.

Я услышал, как зашевелились обломки, потом голоса, несколько голосов кричали от ужаса, и я понял, что они принадлежат детям, потому что следующий голос, который я услышал, был явно голос Дорис.

- НЕТ! НЕТ! НЕТ! - она взвизгнула. "ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, БОЖЕ, ТОЛЬКО НЕ МОИ ДЕТИ, ТОЛЬКО НЕ МОИ ДЕТИ…”

Я видел, как дети поднимались по одному из кабелей. Они кричали и дрались, но это было безнадежно. Я видел их мокрые, заплаканные лица. Я не думаю, что когда-нибудь перестану их видеть, даже если проживу ещё пятьдесят лет. Дорис, движимая материнским инстинктом, зацепилась за кабель футах в десяти под ними, всё ещё дергаясь и визжа. Она исчезла в темноте, и больше я её не видел.

Кабель рядом со мной дрожал, как будто ему не терпелось ухватиться за что-нибудь мясистое. Я не собирался давать ему такую возможность. Рано или поздно его бы втянуло обратно, но мысль о том, чтобы ждать там, пока это произойдёт, была немыслима. Мне нужно было выбраться.

Был только один путь, и я им воспользовался.

Сунув фонарик в карман, я осторожно забрался на верхушку самой печи. Это была огромная махина зеленого цвета, от которой я планировал избавиться в течение многих лет и заменить энергоэффективным котлом. Мне больше не нужно было беспокоиться об этом. Я взобрался на неё, стараясь не терять равновесия и не спускать глаз с кабеля. Я подтянулся вверх по трубе, медленно покачиваясь, боясь, что она не выдержит моего веса. Но она удержала меня. Я поднялся на первый этаж. Все было так тщательно разгромлено, что я даже не мог быть уверен, где нахожусь. Потом я увидел в тусклом свете разбитый саркофаг холодильника и понял, что нахожусь на кухне. Я подкрался к нему бочком, как к старому другу, спрятавшись за него, слишком хорошо помня тот ветреный осенний день четырнадцать лет назад, когда мы с Кэти выбрали его в Сирсе.

И тут я почувствовал запах сигаретного дыма.

Я ждал, паранойя во мне росла. Реальность, по крайней мере та реальность, которую я знал и принимал как должное всю свою жизнь, перевернулась с ног на голову, и я ничему больше не верил. Вообще ничему.

Наконец, минут через десять, я спросил: “Есть кто-нибудь?”

Мой голос был громким в тишине, где не было слышно ни звука, кроме потрескивания костров и случайных смещений обломков.

- Джон? - произнес чей-то голос, и я понял, что он принадлежит Билли. “Джон...это ты?”

В основе его слов лежала та же паранойя, что и у меня. Он никому и ничему не доверял. Я сказал ему, что это я, нерешительно выглядывая из-за холодильника. Он тут же подошёл и плюхнулся рядом со мной.

- Я не могу найти Бонни, - сказал он. “Она либо в ловушке внизу, либо они её поймали.”

На это я ничего не мог ответить.

- Дорис и детей схватили, - сказала я.

Он кивнул.

- Я слышал. И Айрис тоже. Она не сопротивлялась. Думаю, она уже была мертва.

- Наверное, не выдержало сердце.

Я затянулся его сигаретой, и мы сидели в развалинах моей кухни, прислонившись спиной к холодильнику "Кенмор", и вообще не разговаривали. Мы оба были измотаны, измучены до предела. Я думал о том, что шесть, семь часов назад я сидел на диване с Кэти и шутил о татуировке, которую Бонни сделала на своей груди. За это короткое время всё изменилось. Район был едва узнаваем, наш дом казался мёртвым, а Кэти исчезла куда-то. Я знал, что в ближайшие дни мне будет очень трудно об этом думать. Эта перемена, полная и бесповоротная, произошла так быстро.

- У тебя есть часы? – наконец сказал я.

Билли протянул мне руку. Я видел, что его часы разбиты.

- Остаётся только догадываться который сейчас час.

- Должно быть, скоро рассвет.