Затмение сердца (СИ)

Дерил застыл, потом нерешительно обнял женщину, погладил по тонкой спине.

Она без лифчика… Блядь… О чем он думает, скот?

Он резко встал, разрывая объятия, скомканно попрощался и вышел.

Внизу, в баре, сходу накатил, выдохнул.

Блядь, похоже, беда с ним. Беда.

Андреа медленно и лениво водила пальчиками по груди Мерла, расспрашивая про историю различных меток на его теле. Мерл был на редкость благодушен (ну еще бы, блядь, после такого секса!), отвечал охотно, хотя и без подробностей. Да и к чему они, подробности?

Зачем кошечке знать, сколько шрамов оставил на нем отец (чтоб ему, суке, в гробу перевернуться!), какие татухи сделаны по глупости в бытность скином, какие отметины на шкуре от пули, а какие от ножа. Да уж, лучше без подробностей…

Он докурил, погасил сигарету, опрокинул Китти на спину, навалился, серьезно и жадно разглядывая ее лицо, в миллионный раз, наверно, охреневая от того, что такая девочка, такая кошечка… И с ним… Красавица и чудовище, блядь… Ну он-то понятно… А она? Она че в нем нашла? Только секс? Не сильно похоже… Не, он в этом деле хорош, само собой, но ведь она же не только киской своей думает…

Он скользнул рукой вниз. Блядь. Уже мокрая. Опять. Почувствовал, как нехило завелся, несмотря на то, что из постели они все эти сутки вылезали только, чтоб пиццу забрать от курьера.

Это че-то… че-то нереальное, блядь…

Он легко перевернул Китти на живот, подхватил, приподнял немного, проникая сзади сразу, резко.

Андреа томно застонала, чуть выгнувшись в пояснице, повернула к нему голову. Мерл лег на нее, полностью закрыв собой, придавив к постели, рвано и жарко поцеловал, и задвигался, медленно и плавно, смакуя, не торопясь, оглаживая ее тело широкими ладонями.

Кошечка, ну реально, как кошка, извивалась под ним, мурча, стараясь достать нежными лапками, подставляя исцелованные красные губы.

В который раз уже Мерл почувствовал невероятное, сумасшедшее единение, ощущение одного целого с ней, ощущение правильности происходящего.

Ему внезапно захотелось посмотреть ей в глаза, окунуться опять в это безумное, обволакивающее ощущение падения в омут. Мерл остановился, не обращая внимания на протестующий стон, перевернул девушку, улегся сверху, подстраивая бедра поудобнее. Андреа, опять чуть выгнувшись, уже навстречу ему, прижалась крепко, закрыв глаза.

-Смотри на меня, Китти, — хрипло попросил он, — на меня.

Андреа послушно открыла глаза, и Мерл тут же уплыл, утонул в синих, безумно ярких радужках с крупными от кайфа зрачками, пульсирующими, то чуть сужающимися, то расширяющимися в такт его движениям в ней. Это просто блядский гипноз какой-то, морок.

Это невозможно выносить. Эти глаза, эти губы, распухшие от несдержанных, неаккуратных поцелуев, его поцелуев, эти волосы, разметавшиеся по подушке золотистым ореолом, эта тонкая кожа, так легко, так быстро краснеющая от прикосновений, все это — ловушка, бездна, в которую его засасывает все сильнее, и, наверняка, скоро засосет с головой.

Не прекращая двигаться, Мерл провел пальцами по губам Андреа, и она тут же лизнула их быстрым, каким-то звериным движением.

Кошка похотливая! Он протолкнул пальцы глубже, заставляя девушку посасывать их, чуть давясь и постанывая. Заведясь не на шутку от этой картины, Мерл стал двигаться грубее и яростнее, Андреа выгнулась сильнее, почувствовав перемену ритма, закинула руки ему на плечи, пытаясь направить, заставить ещё ускориться. Мерлу эта ее инициатива не понравилась, и он, недовольно рявкнув, прижал оба запястья девушки над головой к постели, еще сильнее придавил телом, фиксируя полностью в нужном ему положении.

Он и так в ловушке, хватит с него этого, подчиняться ей в постели он не собирается. Но Андреа даже это ее, полностью обездвиженное, подчиненное положение дико понравилось, придало ощущениям такой остроты, что она не смогла сдержаться, цапнула мужчину за крепкое плечо острыми зубками, тут же получила легкий шлепок за самовольство и кончила, резко вскрикивая и закидывая голову назад. Мерл еще ускорился и быстро догнал ее, жарко дыша в ухо и невнятно матерясь.

-Блядь, — он откатился в сторону, позволив, наконец, девушке сделать нормальный полноценный вдох, — это было нечто! Ты кусаешься, как дикая пантера, Китти!

-Ну прости, милый, — Андреа перевернулась на живот, потянулась сладко, всем телом.

Мерл кинул ей простыню:

-Укройся, черт, невозможно смотреть же, ты ж меня до смерти заездишь!

-Скорее ты меня, — Андреа довольно рассмеялась, накидывая простынку на грудь, переворачиваясь и соблазнительно проведя гладкой ступней по ноге мужчины.

-Да блядь! — он поймал ее за ножку, дернул к себе, лизнул сладкое местечко под пяткой, вызывая дрожь по всему телу, — уймись, давай поедим.

Они жевали пиццу, пересмеивались, переглядывались, болтали о какой-то ерунде.

Мерл просто отключился от реальности, не собираясь хотя бы в ближайшее время думать обо всех сложностях, которыми внезапно обросла его жизнь с появлением в ней Китти, и наслаждаясь каждой минутой с ней.