Затмевая могущественных (Викториум-2)

Даже если мы и хотел... – Я попытался развести руками – и тут же поплатился за этот опрометчивый поступок. Боль заставила снова стиснуть зубы до хруста. Отдышавшись немного, я продолжил: – Ты ведь Дюма читал, наверное, Володя? «Трех мушкетеров». Помнишь, что сказал д'Артаньян кардиналу? Меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там, – процитировал я. – Для профессиональных революционеров, вроде Буревестника или Краба, я всегда останусь жандармом. Ты ведь даже имен их не знаешь. Только клички. Так или иначе, а меня прикончат. Либо вынудят покинуть организацию. Люди с именем и репутацией в революции не нужны. По крайней мере, в таких группах, как ваша. Чем вы менее заметны, тем лучше. Не веришь мне, Володя, спроси начистоту у Буревестника. Готов ли он взять меня к вам.

– А что будет, если он скажет мне – да?

– Вот тогда и будем думать. А пока можешь налить мне вина с настойкой этого вашего доктора Левана. Хочется поскорее встать на ноги.

Местное вино и микстура пожилого врача, действительно, быстро поставили меня на ноги. Признаюсь, раньше я во всех переделках не получал настолько серьезных ранений. Но отчего-то был уверен, что проваляюсь в постели никак не меньше пары недель. Однако уже на следующий день я – правда, к вечеру уже – нашел в себе достаточно сил, чтобы встать на ноги и даже с Володиной помощью добраться до уборной. На следующее утро я уже ел с ним за столом. И аппетит у меня был отменный. Словно паровоз ненасытной топкой, я поглощал самую разнообразную еду. Частенько даже не разбирая вкуса. Конечно же, все обильно запивал смешанным с микстурой вином.

В общем, на кровать я обычно буквально валился, не в силах пошевелить даже рукой. Но не от слабости, а из-за количества съеденного и выпитого.

Силы возвращались ко мне, кажется, с каждым часом.

Когда меня навестил на третий день Буревестник, я решительно заявил ему, что готов отправиться в гостиницу за своими вещами.

– Доктор Леван сказал, что лечиться вам, Никита, с неделю примерно, – покачал головой Буревестник. – Не рановато ли?

– Вполне, – отмахнулся я. – Мне же не козликом молодым скакать, а просто покататься на извозчике туда и обратно. Да и надоело мне в одной комнате торчать. С Володей беседы вести, конечно, интересно, но мы, кажется, успели переговорить уже на все злободневные темы.

Тут я ничуть не кривил против истины. Нам с Володей заняться было просто нечем. Вот мы и болтали целыми днями. Рассказывали друг другу интересные и забавные истории. Хотя мои частенько коробили юношу – ведь почти все они были из будней Третьего отделения. А вот он рассказывал в основном о студенческих похождениях. Оказалось, что он даже слышал краем уха о Штейнемане. Того отчислили вроде бы за распространение запрещенной литературы или нечто подобное.

Самым же интересным было для нас обоих чтение утренних газет. Целую пачку их приносил уже знакомый мне мальчишка, из-за которого я ввязался во всю эту историю. Первые полосы и заголовки пестрели статьями о нападении на казначейскую карету. И как только ни называли революционеров. И бандитами, и разбойниками с большой дороги, и злостными возмутителями спокойствия, и чудовищами в человеческом обличье. Какое-то не назвавшееся духовное лицо даже позволило себе предположить, что под черными башлыками – или кабалахи, как их еще называй! – скрываются не человеческие лица, но звериные морды.

– Хорошо, – пожал плечами Буревестник. – Если вы так торопитесь, то будет завтра извозчик. Покатаемся с вами по Тифлису.

Простреленную и залитую кровью местную одежду я сменил на свой прежний наряд. Eго даже кто-то выстирал и отгладил, совершенно прогнав «аромат» каталажки.

Я сумел одеться без посторонней помощи. Взял только с собой предложенное Володей пальто. На улице было, конечно, не холодно. Однако небо было затянуто тучами и то и дело сыпало противной мелкой взвесью. Это даже дождем было назвать нельзя. Однако сырость проникала сквозь одежду и рана на плече начинала тупо ныть. Не болеть, а просто напоминать о себе неприятным тянущим и ноющим ощущением.

Кстати, благодаря микстуре доктора Левана я вспоминал о ране, только когда Володя меня перевязку. Затягивалась она поразительно быстро.

Володино пальто оказалось мне несколько тесновато в плечах. Но выбора все равно не было. Мое было залито кровью слишком сильно. Чистить его никто не стал. На голову я водрузил хомбург. От настоящего дождя он, конечно, не спасет. Но от того недоразумения, что лилось с неба сегодня, и шляпы вполне достаточно.

– Вы выглядите как заправский обыватель Тифлиса, – заметил, увидев меня, Буревестник, – Этому всех жандармов учат?

– Этому учатся уже в деле, – парировал я. – Так что мы в этом мы не слишком отличаемся.

– А мне с вами можно? – неожиданно попросил Володя. – Страсть как надоело сидеть тут в четырех стенах. Да еще и одному. Совсем меня скука съест.