Заточенная в Золотой Клетке (СИ)

Пока Джаспер размышлял, сам Каллен быстрым шагом вошел в комнату к девушке. Он был взволнован её кошмарами, но теперь хотя бы знал, что дело именно в кошмарном сне, а не в том, что в ее комнату прокрался маньяк-убийца. Теперь, когда он знал, что причиной этому служат кошмары, он заставил себя немного проще относиться к этим происшествиям. Хотя совесть и разум не особо ему помогали. Белла ведь нуждалась в нем, как и он в ней сегодня. Она ведь утешала его, успокаивала в этой самой комнате. Она осмелилась помочь ему, позаботиться о нем. Прежде ни одна женщина в мире не делала этого. А он сам еще никогда по-настоящему не был влюблен. Белла стала его первой любовью, и он всем сердцем надеялся, что она останется единственной. Это маленькая девочка навеки покорила его сердце, и теперь ничто – ни деньги, ни привилегии, ни положение – не заставит его терпеть рядом с собой другую женщину. Он не станет спать с ними, потому что он влюблен в Беллу. Навеки вечные, до самой своей смерти!

Подойдя к кровати девушки, Эдвард быстро опустился на покрывало и лег рядом с Беллой, вздрагивающей от рыданий. Его руки только подобрались к плечам Беллы, чтобы разбудить её, как она истошно вскрикнув снова, резко села посреди простыней и часто-часто задышала, пытаясь скинуть сновидение, выкинуть его из сознания и забыть. Что же такое ей снится, что она так изводит себя каждую ночь? Этот вопрос сильно беспокоил Эдварда, и он понятия не имел, что нужно делать в такой ситуации с психологической точки зрения, поэтому вел себя по велению сердца. Протянув руки, он обвил ими Беллу за талию, и через пару секунд она оказалась на его коленях.

Сама девушка, ещё прибывавшая в состоянии полусна, снова закричала, на этот раз от поступка Эдварда. Ей вспомнился момент из сна, когда Чарли притягивал её к себе, не давая уйти.

– Белла, это я, Эдвард, – наклонившись к её уху и прекращая бессмысленные попытки вырваться, прошептал Каллен. Девушка замерла и обернулась на своего спасителя.

– Ну, что такое, моя хорошая? – начал Эдвард, приглаживая волосы девушки и вглядываясь в лицо, полное горечи и слез. Она всегда плачет во сне, она кричит и вырывается, когда он пытается обнять её после кошмара. Что же это за кошмар? Что за чертов кошмар не дает его маленькой Белле спать по ночам? И Джаспер еще просит его уехать на целых четыре дня?! Но как же он оставит её? Кто будет рядом, когда она снова закричит, позовет на помощь? Кто утешит и успокоит её? Имеет ли он право уехать от неё, оставить её, хотя обещал этого больше никогда не делать?

– Ты тут… – выдохнула Белла, снова, как и днем, обвивая руки вокруг его шеи и прижимаясь к его груди.

– Ну, конечно же, я тут, куда мне деться? – шутливо спросил Эдвард, но сердце его уже сжималось от предстоящей разлуки, пусть и недолгой. Как же тяжело быть с любимым человеком в разлуке. Он вдруг вспомнил легенду, которую прочитал в старой библиотеке отца еще будучи совсем мальчишкой. О том, что жила на свете женщина по имени Пенелопа – дочь Икария, уроженка Спарты. Она была женой Одиссея и славилась своей супружеской верностью. Разлучившись с Одиссеем, отправившимся тогда под Трою, она терпеливо, в течение двадцати лет, ждала его возвращения, иногда отчаиваясь, но все же веря в его возвращение. Чтобы избавиться от навязчивости женихов, она сказала, что отдаст свою руку одному из них только тогда, когда дошьет своему престарелому отцу хитон. Но сотканное за день она распускала ночью, пока об этом не проведали женихи – но как раз тогда вернулся Одиссей…

Он, конечно же, не заставит Беллу ждать двадцать лет, он вернется максимум через девяносто шесть часов с момента отъезда. Но разве это не то же самое? Для него это разлука будет очень тяжелой и беспокойной. После того случая в лесу по вине Элис, он оберегал Беллу, словно она была самым прекрасным в мире бриллиантом – коим он её и видел, – а теперь… теперь он по собственному желанию покинет её и отправится усмирять каких-то ненормальных африканских туземцев…

Белла всхлипнула, и его мысли перестали иметь значение. Он обратился весь во внимание к своей единственной, к своей Белле, к своей маленькой девочке:

– Не уходи, пожалуйста! – взмолилась она, и Эдвард снова ощутил удар ножом по сердцу. Он уже всерьез опасался уезжать отсюда, от Беллы, а теперь её слова… они склоняли его к отрицательному ответу Джасперу. Но здравый смысл подсказывал перестать быть параноиком и прислушаться к доводам рассудка.