Затонувший мир

— Еще бы! Это же целая система: цветные деньги, цветные пропуска, сложные расписания, публикуемые каждый день, как телепрограммы. Контролировался каждый шаг. А самым главным в этой системе были часы. Тысячи часов! Все эти стрелки и цветные циферблаты командовали деятельностью людей, принадлежавших к определенным цветовым категориям. — Стеси показал на часы с синим циферблатом. — Вот, скажем, мелкий служащий, его цвет синий. Захотелось ему пообедать, сходить в библиотеку, купить аспирин, позвонить жене. Он берет расписание на неделю и просматривает синие временные колонки. Ага, пообедать он может с четверти первого до половины первого, затем он смотрит, когда ему можно идти в библиотеку, и видит цифру три, что означает третью стрелку синих часов. По ним ясно, что остается двадцать три минуты, чтобы дойти до библиотеки. Он идет, но тут же обнаруживает, что турникеты пропускают только красных и зеленых.

— А если бы он плюнул на турникет?

— Сколько угодно, но его нигде не обслужат! Разумеется, если он не украдет красных и зеленых денег и соответствующий абонемент. Но зачем рисковать? Все создано для его же удобства, и он это знает! Ну ладно, в библиотеку он не попал, и решает пойти в аптеку. Ее код — пять, то есть пятая стрелка. Она показывает, что на аптеку у него шесть минут. Успел, хорошо… Вот теперь можно позвонить жене, но по коду выясняется, что сегодня ему звонить не положено.

— А если бы он все-таки позвонил?

— Его монетка не влезла бы в щель автомата, а если бы и влезла, то его жены, допустим, она секретарша — красная зона — в этот момент не было бы на месте. И это только телефоны! Кроме того, ни один электроприбор нельзя было включить в неурочное время — тут же летели плавкие предохранители. Ремонт обходился очень дорого, и штраф был жестокий. Все — кино, бар, парикмахерская — только в определенное время, у каждого цвета свое, но если люди приходили, когда надо, обслуживали быстро и хорошо.

Дошли почти до края площади. Часовая башня высилась прямо перед ними.

— Население делилось на двенадцать социально-экономических сословий. Зеленый — цвет администраторов, золотой — врачей, адвокатов и учителей, желтый — для военных и государственных служащих. Кстати, у твоих родителей не могло быть таких часов — служащих в вашей семье не было! Так, ну а зеленый цвет — рабочий. Были и более мелкие деления: простой администратор выходил с работы в двенадцать, босс — без пятнадцати двенадцать. И имея резерв времени, он шел спокойно, а не толкался в суетливой толпе мелких чиновников.

Стеси кивнул на башню.

— Главные часы. По ним ставились все остальные. Центральный Контроль Времени — что-то вроде министерства времени — занял бывшие парламентские здания, постепенно вытеснив законодательные собрания, и наконец стал абсолютным правителем города.

Конрад подумал, что если бы кто-то мог запустить главные часы, все ожило бы и улицы в мгновение ока заполнились бы энергичными толпами.

Когда они повернули назад, Конрад оглянулся. Гигантские стрелки походили на поднятые руки.

— Почему они остановились?

Стеси с явным удивлением посмотрел на него.

— Неужели не ясно? Неужели ты еще не понял? Ну представь, что это за жизнь была для большинства населения.

Конрад пожал плечами, хмуро глядя на учителя.

— Это была высокоорганизованная жизнь, и она куда лучше нашей! — ответил он, продолжая рассматривать все вокруг. — Лучше пользоваться телефоном один час в день, чем не иметь его вовсе. На дефицит всегда устанавливают нормы, разве нет?

— Но ведь есть предел унижения человеческого достоинства, а при такой системе все было дефицитно!

— А по мне, так здесь все было куда достойнее! — фыркнул Конрад. — Дом моего отца вот-вот рухнет, а эти простоят еще тысячу лет! Да и красота системы, работающей как часы, чего-нибудь да стоит!

— Да пойми ты, они же стали рабами! — воскликнул Стеси. — Рабами собственного образа жизни. Человек чихнуть не мог без разрешения!

Конрад почти не слушал. Желтых и синих циферблатов, заметил он, было больше, чем других. Оно и понятно, раз вокруг площади находились главные правительственные учреждения.

Стеси возбужденно продолжал:

— Естественно, все кончилось восстанием! Интересно, что в любом обществе раз в столетие происходят революции и каждый раз их начинают более высокие слои общества. В восемнадцатом веке — городская беднота, в девятнадцатом — мастеровые, здесь — служащие, на которых, собственно, и держался этот монстр.

Конрад смотрел в сторону. Поколебавшись, он спросил нарочито равнодушным голосом:

— А что приводило в движение эти часы?

— Некоторые имели механизмы, большинство были электрическими, а что?

— Да так, интересно…

Он несколько отстал от Стеси. Посмотрел на свои часы, бросил взгляд налево. В пятидесяти ярдах от площади, в центе портика, крытого черным стеклом, над входом в здание висели часы — синий выгоревший циферблат, дюймов восемнадцати в диаметре. Стрелки показывали четверть четвертого. Точное время! Конрад чуть не сказал об этом вслух, но тут минутная стрелка прыгнула на одно деление…