Затонувший мир

— Кома пленилась вами, — заметил он. — Я познакомил ее с вашими статьями в «Американском психологическом журнале», так она зачитала их до дыр.

Лицо девушки озарилось улыбкой, которая на миг сгладила глубокую антипатию мужчин друг к другу. Когда Пауэрс вежливо поклонился ей, она произнесла, перегнувшись через Калдрена:

— Я недавно читала автобиографию Ногуоки, знаменитого японского врача, открывшего спирохету. В определенном смысле вы кажетесь мне похожим на этого человека — вы тоже отдаете каждому своему пациенту лучшее, что есть в вас.

Пауэрс улыбнулся, затем перевел взгляд на Калдрена. С минуту они мрачно глядели друг на друга, потом правая щека Калдрена нервно задергалась. С большим напряжением он справился с тиком, взбешенный тем, что это случилось в присутствии Пауэрса.

— Как твой сегодняшний день в клинике? — спросил Пауэрс. — У тебя по-прежнему случаются приступы головной боли?

Калдрен крепко сжал зубы, явно задетый неуместным вопросом.

— Интересно, кто меня наблюдает, вы или Андерсен? Вы считаете, что все еще можете разговаривать со мной на эту тему?

Пауэрс пожал плечами.

— По всей вероятности, нет, — спокойно согласился он.

Внезапно он почувствовал тяжелую усталость, голова у него закружилась от жары, и ему захотелось поскорее отделаться от этих двоих. Он уже распахнул было дверцу кабины, но вдруг подумал, что Калдрен может поехать за ним и где-нибудь на дороге столкнуть его в кювет или в лучшем случае блокировать его машину своим «паккардом», так что поездка может затянуться. От Калдрена можно было ждать любой подлости.

— К сожалению, мне пора идти, есть еще всякие скучные дела, — сказал он безразличным тоном и уже на ходу резко добавил: — Позвони мне, если у Андерсена не окажется на тебя времени.

Прощально помахав рукой, он отошел от паркинга, ощущая, как Калдрен продолжает пристально разглядывать его.

Войдя в корпус неврологического отделения, Роберт еще некоторое время приходил в себя в прохладном холле, испытывая огромное облегчение, почти счастье от того, что неприятный разговор позади.

Делая вид, что пришел по делу, он дружески кивнул медсестрам и вооруженному пистолетом охраннику, стоявшему у входа. По непонятным причинам, сам он во всяком случае не находил этому объяснения, в вестибюле и коридорах здания всегда толпилось множество народа, в основном люди не совсем нормальные, которые являлись в больницу с предложениями самых фантастических антинаркологических средств и препаратов. Изредка здесь встречались и вполне здоровые люди. Некоторые из них преодолели не одну тысячу миль, прежде чем попасть сюда. Это неодолимое влечение походило на удивительный инстинкт мигрирующих птиц и животных, казалось, что их тянет заранее осмотреть места, в которых найдет в конце концов успокоение весь род человеческий.

Пауэрс миновал переход, соединявший холл с кабинетами администрации, получил ключ и, миновав теннисный корт, приблизился к бассейну, который размещался на другом конце открытой площадки. Уже несколько месяцев бассейн не работал, но замок еще не совсем заржавел лишь потому, что Пауэрс регулярно приходил сюда. Оказавшись внутри, он запер дверь и, неторопливо ступая по некрашеному настилу, подошел к самой глубокой части бассейна. В свое время здесь развлекались любители прыжков в воду. Он задержался на вышке и снова осмотрел идеограмму[15] Уайтби. Гигантский иероглиф в некоторых местах был завален сырыми листьями и обрывками бумаги, но общий рисунок все еще можно было рассмотреть, Он заполнил почти все дно бассейна и был похож на гигантский солнечный круг с четырьмя радиальными плечами. Это было примитивное изображение юнговской мандалы[16].

Размышляя, для чего накануне своего самоубийства Уайтби потратил столько времени и сил на изображение этого непонятного символа, Пауэрс неожиданно увидел, что в центре мандалы кто-то шевелится. Темное почти целиком спрятанное под скорлупою существо длиной в фут ворочалось в жиже, с трудом отрывая от земли передние лапки. Скорлупа была узорчатая, несколько похожая на панцирь амадилла. Добравшись до края диска, животное приостановилось, дрогнуло и вновь двинулось к центру изображения, то ли не умея, то ли не желая перебраться через узкую щель в бетонном дне бассейна.

Пауэрс огляделся, затем вошел в одну из кабинок раздевалки и снял с петель небольшой туалетный ящик. Спустившись по хромированному трапу вниз, он подошел к испуганному животному. Оно кинулось прочь, но Пауэрс поймал его и сунул в ящичек.

Животное оказалось весом с крупный кирпич. Пауэрс тронул рукой толстый панцирь цвета спелой оливы. Из-под него выглянула треугольная головка, напоминавшая голову ужа. Ороговевшие лапки были похожи на шипы птеродактиля. Он внимательно всматривался в глаз с тремя веками, которые в свою очередь изучали его со дна шкафчика.

— Ты ждешь большой жары, — тихо проговорил ученый, — и нацепил на себя свинцовый балахон, который должен спасти тебя от нее.

Он захлопнул дверцу шкафчика, покинул бассейн и, пройдя через административный корпус, подошел к своей машине.