Затонувший мир

Керанс беспомощно качнулся вперед, когда остро пахнущие водоросли обрушились на его голову и плечи; огни костров отражались в позолоченных ручках его трона. Гул барабанов вокруг него вторил внутреннему оглушительному ритму древнего солнца. Он повис всем телом на окровавленных ремнях, связывающих его запястья, равнодушный к боли, часто теряя сознание. У его ног, в основании трона, сверкала белизной груда костей: тонкие берцовые кости и толстые бедренные, лопатки, похожие на мастерки, мешанина ребер и грудных клеток и даже два оскаленных черепа. Свет отражался на их гладких голых макушках и мерцал в пустых глазницах, струясь из примитивных керосиновых светильников, которые держали статуи, расставленные на площади вокруг трона. Танцоры во главе со Стренгменом образовали длинную волнистую цепочку и принялись извиваться вокруг мраморных нимф, а барабанщики наклонялись со своих мест, чтобы уловить изгибы их передвижений.

Пользуясь короткой передышкой, пока танцоры двигались по площади, Керанс откинулся на обитую бархатом спинку трона, машинально попытавшись высвободить свои связанные запястья. Водоросли покрывали его шею и плечи, свисая на глаза с оловянной короны, которую Стренгмен натянул ему на брови. Еще влажные водоросли издавали тяжелый запах, тяжелой грудой покрывая его грудь и колени, так что видно было лишь несколько клочков обеденного пиджака. На краю помоста, возле кучи костей и пустых бутылок из-под рома, скопилась груда раковин, дохлой рыбы, морских звезд и прочего мусора, которым его забрасывали до того, как вскрыли мавзолей с костями.

В двадцати футах за ним высился темный корпус парохода, на его палубах все еще горело несколько огней. Две ночи длилась оргия, но темп ее все нарастал с каждым часом, очевидно, Стренгмен подпаивал экипаж. Керанс пребывал в состоянии пассивной полубессознательной прострации, его боль смягчалась ромом, насильно вливаемым ему в рот (очевидно, крайнее унижение, которому в его лице подвергался Нептун — владыка враждебного и пугающего моря), затуманенное сознание воспринимало происходящее через покров кровавого цвета. Смутно он ощущал свои связанные запястья и измученное тело, но сидел терпеливо, стоически исполняя роль Нептуна, на которую был обречен, принимая мусор и оскорбления, громоздимые перед ним экипажем, выражавшим тем самым свой страх и ненависть к морю. По неизвестным причинам Стренгмен все еще не решался убить его, и экипаж следовал колебаниям своего главаря, облекая издевательства и пытки в форму гротескной и шумно-веселой шутки, делая вид, что забрасывая его водорослями и мусором, они поклоняются идолу.

Цепь танцоров вновь приблизилась и образовала вокруг него поющий круг. Стренгмен держался в центре круга — он, возможно, не хотел приближаться к Керансу, опасаясь, что окровавленные запястья и разбитое лицо пленника заставят его осознать всю жестокость шутки, — вперед вышел Великий Цезарь, его шишковатое лицо напоминало морду гиппопотама. Неуклюже подпрыгивая в ритме барабанного боя, он вытащил череп и берцовую кость из кучи у трона и принялся выбивать дробь, используя различную толщину височной и затылочной долей, чтобы извлечь грубую черепную октаву. Несколько моряков присоединились к нему, и под трескотню берцовых, лучевых и локтевых костей начался безумный танец. Без сил, еле различая угрюмые искаженные лица, в стремительном калейдоскопе проносящиеся мимо, Керанс молил бога, чтобы для него все окончилось, потом откинулся на спину, спрятав под водорослями глаза от разрывов сигнальных ракет, озарявших корабль и фасады окружающих зданий. Это означало конец вакханалии и начало ночной работы. Стренгмен и Адмирал с криком выбежали из танцующей толпы. Телегу оттащили, гремя металлическими ободьями ее колес о булыжник мостовой, керосиновые светильники погасили. Через минуту площадь стала темной и пустой, лишь несколько костров, шипя, догорали в окружении диванных подушек и брошенных барабанов, их угасающий свет время от времени отражался в позолоченных ручках трона и белых костях, усеявших площадь.

Всю ночь, с небольшими промежутками, группы грабителей появлялись на площади, таща добычу: стекло, мрамор, бронзовые статуи, металлическую утварь, — сгружали все на корабль и исчезали вновь, не обращая внимания на неподвижную фигуру, скорчившуюся в тени на троне. Почти все время Керанс спал, невзирая на усталость и боль, проснулся он за несколько минут до рассвета от ночной прохлады, и позвал Беатрис. Он не видел ее с момента своего пленения после смерти Бодкина и был уверен, что Стренгмен запер ее на пароходе.