Затвори за собой поднебесье

– Он сказал все, что знал, а на детали замкнуло – видно невооруженным взглядом. И Леонид Наумович с инъекциями – лишь для галочки, не вытянет ничего. Не нравятся мне эти юаровские ранды, которыми Иннокентий с Солнцевым рассчитывался. Издевка, да и только! Лишь истинно крепкие ребята так туману напускают. Убежден: они не ФСБ, ЦРУ или прочие бюрократы по линии сыска, как международного, так и внутреннего. По почерку чувствую: Хью Кейдж, распрекрасный и его «Стандарт Ойл». Я его еще по работе в разведке помню – специалист по ближневосточной нефти. Прямо никогда не сталкивались, но косвенно несколько раз – в Ираке, Италии, Кувейте. В девяностом мы хоть и публично открещивались от Саддама, но захват Кувейта был нам, честно говоря, на руку. Вырисовывался впечатляющий пояс стран-производителей нефти, которые на тот момент занимали или могли занять антиамериканские позиции: Иран, Ирак, Кувейт. Горбач хоть и сдавал наши международные редуты один за другим, все же в открытом антипатриотизме его не заподозрить… То, что Кувейт остался в сфере влияния США, – немалая заслуга Хью Кейджа, в прошлом начальника одного из секторов Ближневосточного отдела ЦРУ.

– Эдик, – запальчиво перебил заместитель, – если ты не ошибаешься – а ты никогда не ошибаешься – то план Хозяина под угрозой! Его замысел – отвлечь внимание американцев от мексиканского проекта через видимость переговоров в Стамбуле – боюсь, себя изжил и самое время переориентироваться. Как это в «Стандарт Ойл» пронюхали, что соглашение по трубопроводу давно подписано, а стамбульские переговоры – «потемкинские деревни»? Всё мы будто предусмотрели, до мельчайших деталей. Главное же – «Стандарт Ойл» сама подала идею, набросившись на проект, как алкаш на огуречный рассол. Нам оставалось лишь подыгрывать. Похоже, азербайджанцы маху дали – либо проболтались, либо продались, как Солнцев.

У директора зазвонил мобильный.

– Не вспомнил он ничего, как быть? – опустошенно проговорил абонемент.

– Костя, уже не первый раз, роняешь репутацию… – бесстрастно отозвался директор. Но от начальственной «интонации» у выжатого как лимон собеседника побежали по коже мурашки.

– Да я…

– Молчал бы, мне твои оправдания ни к чему! – оборвало подчиненного начальство.

– Хорошо, что с ним делать, Эдуард Михайлович? – абонент перевел перепалку в конструктивное русло.

– Как обычно, – чуть подумав, ответил глава безопасности. Могло показаться, не прочь уйти от ответа.

– Обычно – это как? – нехотя осведомился абонемент. Похоже, заведомо знал, что кроется за «как обычно».

– Купи-ка ему билет в купе-люкс, – посоветовал директор и сразу разъединился.

Звонившему стало ясно: инсценировка самоубийства на железной дороге.

Глава 9

Наступало утро, так никуда и «не прискакавший» Олег крепко спал, обнимая возлюбленную. Ему снилась изысканно красивая Япония, где архитектура двадцать первого века, гармонируя с традицией средневековья, образовала анклав чего-то внеземного, сказочного.

В той сказке он путешествовал один – ни гида, ни компаньона. Лицо отсвечивало подспудную усладу, более того, время от времени он улыбался во сне. Референт, конечно, не знал, что через час в Подмосковье бросят на рельсы мужчину, предварительно закачав в его организм бутылку водки. Один из виновников близящейся трагедии – он сам, ни сном, ни духом о том не ведающий.

Жертва, правда, была еще тем типом, торговавшим ноу-хау хозяев направо и налево. Но чтобы зверски истязать и под колеса поезда… Так что пронаблюдай Олег хоть минуту того, что выпало горемыке на его последние часы, ему бы ныне грезилась не роскошная Гинза и седого величия императорский дворец, а ядерные грибы Хиросимы и Нагасаки.

Сон Светланы был менее воздушен – его сотрясала динамика плотского. Ее любил мужчина – до приторного раскрученный, но обожаемый женской половиной планеты киногерой. Эту встречу она лелеяла многие годы, с чисто женской наивностью полагая, что рано или поздно та произойдет. Светлану не предостерегало, что живут они в разных странах, принадлежат к далеким как Земля от Марса сословиям и даже пообщаться не могут, ибо знают лишь родные языки. Мечта, хрустальная греза школьницы, пронесенная через годы и не поблекшая, как его хранимое в семейном альбоме фото двадцатилетней давности.

Светлана не интересовалась его биографией, не выискивала подробностей его эпатажной, широко освещаемой масс-медиа жизни – никакой нужды в том не испытывала. Звезда не казалась ей ни иконой, ни мессией – он однажды должен был войти в ее жизнь и там заякориться.

Прежде он не приходил во снах, не грезила она им и наяву. Ни много, ни мало Светлана считала его своим женихом, одним из… Ведь у каждой свободной, осаждаемой мужчинами женщины их несколько.