Затворники

Когда наши сумки разгрузили, я посмотрела в сторону дома. Две дымовые трубы с зубчатыми верхушками, черные на фоне темного неба, возвышались по обе стороны здания. Внутри горел свет, и я могла различить изгибы веранды, которая опоясывала все строение, изящество отделки; то тут, то там в окнах виднелись люстры. Я не могла понять, почему это называется лагерем; это была усадьба с комплексом соответствующих хозяйственных построек и эллингом[25]. Все настолько явно историческое, что свет, проникающий через стеклянные оконные панели, был приглушенным и размытым. Мы сошли с причала и поднялись по покатой лужайке, а когда подошли ближе, на стенах и над каминами дома стали видны чучела оленей; повсюду были ветвистые рога.

Когда Рейчел ступила на крыльцо, ведущее к входной двери, раздался протяжный скрип, и даже при слабом освещении я разглядела толщину и ширину досок, из которых был построен дом. Рейчел не стала задерживаться у входной двери, а прошла в гостиную, обшитую от пола до потолка сосновыми панелями, которые были покрыты прозрачным лаком. Маленькие, узкие деревянные планки были отполированы до такого блеска, что находиться в комнате было все равно что находиться внутри дерева – здесь даже пахло сосновой смолой и дымом костра.

Повсюду висели полки, заваленные книгами – «Война в семействе Тейтов» и «Долина кукол» в потрепанных мягких обложках, романы Зейна Грея[26] в тканевых переплетах; еще там лежали старые коробки с шашками и настольными играми, углы которых были истерты от использования. Диваны были немного продавлены посередине, и на каждом были сложены толстые кашемировые пледы. Все казалось обыденным, но обыденным в самой изысканной манере обеспеченного класса.

– Рейчел? – донесся женский голос из помещения, которое оказалось кухней.

Если остальная часть дома была явственно исторической, то кухня отличалась радикальной современностью. Кухонный остров и десятиконфорочная плита занимали центральное место. В вазах на обеденном столе и на подоконнике стояли пионы в разных стадиях цветения, миски были переполнены бананами и луковицами, а в воздухе витал восхитительный запах лимона и персиков.

Пожилая дородная женщина с седеющими волосами обняла Рейчел.

– Полет прошел нормально?

Рейчел кивнула и опустилась на табурет у стойки.

– И Джек взял ваши сумки?

– Угу.

– Я Энн, – представилась я, протягивая руку, но женщина отвела ее в сторону и заключила меня в объятия.

– Я так рада, что вы приехали! Раньше дом все лето был полон народу, но сейчас это происходит все реже. – Она посмотрела на Рейчел и похлопала ее по руке. – Мне так жаль, милая…

Но Рейчел отмахнулась от нее.

– Маргарет, с тех пор как дом был таким, прошло много времени.

– Некоторые вещи не делаются легче со временем.

Мы некоторое время сидели молча, прежде чем Маргарет сказала:

– Ну, я оставила для вас кое-что в холодильнике. Но полагаю, что вы можете сами себя обслужить. Если захотите, мы можем купить еще что-нибудь на рынке, но Джек поедет в город только завтра днем.

– Спасибо, Маргарет. Вряд ли нам будет нужно что-то еще.

– Тогда я ухожу на ночь. – Она сбросила фартук и обошла вокруг острова, чтобы еще раз обнять Рейчел и заботливо положить руку мне на плечо. – Ты знаешь, где нас искать, если что.

Когда она ушла, я проговорила:

– Я думала, это твоя мама.

Рейчел покачала головой.

– Маргарет – наша домработница. Работает здесь столько, сколько я себя помню. Пойдем, – сказала она, вставая с табурета. – Я хочу показать тебе твою комнату.

Рейчел провела меня через фойе и по дугообразной лестнице с тяжелыми сосновыми перилами на второй этаж. Потолок в коридоре был изогнут и сделан из той же сосновой древесины, которая украшала остальную часть дома; он вздымался над головой, как волна. Рейчел проводила меня до третьей двери слева и открыла ее.

– Здесь нет никого, кроме нас. В западной части дома тоже есть лестница и крыло с комнатами, но они используются, только когда в доме проходят большие вечеринки или у нас много гостей.

Я запоминала каждую деталь: как сосновые панели прилегают друг к другу, как начищены латунные детали выключателей, то, что в каждой комнате и в большинстве коридоров стоят свежие цветы. Я никогда не видела такой гостеприимной обстановки, как в доме Рейчел на Лонг-Лейк – ни в отеле, ни в чьем-либо доме, – и меня поразило, как непринужденно Рейчел передвигалась по зданию, которое я буквально впитывала взглядом.

Рейчел остановилась посреди комнаты с кроватью под балдахином, с кирпичным камином, множеством окон и стеклянной дверью, выходящей на террасу второго этажа. Снаружи дома было совершенно темно, только низко висевшая луна освещала озеро.