Завещаю вам не скучать (СИ)

— Ты даже не можешь себе представить, Аугусто, на что способны эти исчадия ада, — медленно и хрипло начал первый голос. — Эти порождения сатаны, эти демоны из преисподней. Они выпьют тебя до дна и сделают такими же, как они сами!

— Нет, я не хочу быть такой, как она, — задумчиво донеслось до исчадия, то есть меня. — Выглядела она неважнецки, прямо сказать. Я надеялся, вампиры краше.

— Она не просто выпьет тебя, — этот прокуренный специалист по нежити добавил в голос замогильного холодка. — Она восстанет ночью из гроба, и тот, кто не успел спрятаться, будет завлечен в её цепкие объятия дьявольским обольщением! Она приманит тебя своим послесмертным сладострастием, ввергнет в пучину геенны огненной, в самое пекло, страшными извращениями и противоестественными утехами!

К психотерапевту тебе бы, милок, подумала я, несмотря на всё моё состояние.

— Она заманит тебя к себе, и, перед тем, как отдать твою душу врагу рода человеческого, наиграется с тобой, как с лёгкой добычей, безвольной игрушкой, на всё согласною куклой!

На некоторое время воцарилось молчание. Все, кто был свидетелем диалога, включая меня, разворачивали в своём воображении максимально доступные каждому картины сладострастия и утех.

— Вампиры — велиары во плоти, гении чувственного наслаждения, создания похоти и распутства! Титаны разврата, боги плотоугодия!

Я не спец в игре мужских гормонов, но осталась уверена, что старому извращенцу удалось максимально заинтересовать своего юного собеседника. А ещё я представила, как после подобной рекламы он открывает гроб и видит там меня. Мастера любострастия и магистра сластолюбия. От подобных творческих усилий у меня опять разболелась голова и я постаралась не прислушиваться к бубнящим над крышкой голосам.

Так. Что мы имеем в сухом остатке? Две руки, предположительно две ноги, одна раздираемая смертными муками голова, в которую как будто вогнали раскаленный штырь, и память.

Память меня подвела, выдавая единичные, разрозненные кадры. Я смутно ощущала, что мне совсем не нужно вспоминать всё, что произошло между теддиным лечением и пробуждением в гробу, хотя бы ради сохранения собственной психики, и всё равно стыд за произошедшее нахлынул волной и я почувствовала, как горят щёки и уши.

Один несомненный плюс: если я способна краснеть, значит, я жива. Очевидность, скажете вы? Вовсе нет, отвечу вам я. Я вообще не была уверена ни в чем, помимо понимания, что я лежу в Теддином гробу и куда-то еду пообщаться с ценителем вампирской клубнички. Сразу поясню, что мои психические реакции не сильно отличаются от ваших, и я не начала истерить и стучаться с требованием немедленно меня выпустить только потому, что моё тело практически полностью игнорировало команды мозга. Даже руки после нервного ощупывания внутреннего убранства так устали, что я практически не могла ими шевелить.

Велеречивый эротоман на время замолчал и позволил своему другу переварить сказанное. Я совсем не была уверена, что это хорошо, потому что в тишине слишком многое стало разворачиваться перед моим мысленным взором. Обрывки воспоминаний теснились перед внутренним наблюдателем, толкаясь, отпихивая друг друга и стремясь показать себя как можно эффектнее и разнообразнее. Сейчас Воспоминание Номер Один проложило себе путь локтями, прямо к микрофону:

— Ты уверена, что с тобой всё нормально? — с сомнением уточняет Теодор, поднимая меня с пола. Я громко смеюсь: мне очень весело, что пол такой твёрдый, Тедди такой растерянный, а я такая божественная. У Тедди очаровательная ямочка на подбородке и розовый передничек, который он забыл снять. Вид передничка опять роняет меня на пол и я бьюсь в приступах безудержного хохота.

— Джи, остановись! — кричит Воспоминание Номер Два голосом моего белобрысого приятеля и вырывает у меня из рук джезву с кофе. Я пью прямо из неё, чтобы доказать, что его кофе — лучший в мире и я готова за него умереть. Смерть мне кажется очень веселым развлечением, а потом пол начинает стремительно приближаться к моему лицу, и только нечеловеческая реакция вампира мешает мне слиться с кафелем в трогательном единении.

Воспоминание Номер Три отличается особенной шумностью:

— Ну какой ремонт??? — в ужасе кричит мой самопровозглашенный охранник, когда я на его глазах выкидываю мебель из розовой комнаты в коридор и требую срочно принести мне клей и рулон новых обоев. Почему-то непременно в зелёный горошек. На глазах хозяина стул, обитый розовым плюшем, с размаху выбрасывается в распахнутое окно прямо на припаркованный катафалк. Из катафалка выскакивают Мистер Хвостик и Кудряшка, а я с хохотом прячусь за занавесками и требую, чтобы Тедди крикнул им, что это не мы.

Воспоминание Номер Четыре подогрето тёплым огнем от маленьких круглых свечек. Нет-нет, гоните его в шею!!! Оно безжалостно раскрывает передо мной свою обрывочную презентацию: ванна, лепестки роз, задумчивый Теодор и я с удочкой, ловлю карасей. Как в детстве, на даче. Удочка наскоро сделана из антенны, которая не нужна: всё равно пульт без батареек.