Завещаю вам не скучать (СИ)

Я пытаюсь схватиться за голову, но у меня ничего не получается. Я не знаю, сколько прошло времени между таблеткой и моим нынешним положением, но, боюсь, я раньше умру от стыда, чем увижу всё.

Воспоминание Номер Пять напоминает, что мне по-прежнему очень весело. Мне весело везде и всегда. Я говорю Тедди, что он офигенный, а потом мы целуемся на минус первом под какую-то торжественную музыку. Очень может быть, что музыка была исключительно в моей голове. Я стаскиваю с шеи розарии и кидаю их на кресло. Только всё это очень быстро прекращается на самом интересном месте, потому что дверь распахивается и я вижу разъяренные глаза Натана. Очень прошу его извиниться и покинуть помещение, не переставая смеяться взахлёб.

Натан спокойно поднимает оставленный на столе пузырёк с таблетками и пробует одну на вкус, потом нюхает початую зелёную бутылку. В ужасе смотрит на меня и даёт подзатыльник Тедди. Кажется, он что-то спрашивает про давность моих безумств, но я их не слушаю — у меня в голове целый фонтан новых идей.

Воспоминание Шесть заставляет меня застонать в голос: я вишу на шее Натана и требую срочно жениться на мне и нарожать много маленьких натанят, причем здесь и немедленно, я слишком долго скрывала силу своих чувств. Непередаваемое выражение лица у адресата моих атак заставляет меня хохотать до слез. В углу дуется Теодор.

Седьмой набор картинок стаскивает Шестой с трибуны и являет мне двух вампиров, безуспешно пытающихся засунуть в меня какое-то лекарство, потому что рвоту вызывать поздно. Я довольно успешно убегаю и заявляю, что добавки мне не надо, у меня всё и так зашибись.

Восьмое воспоминание заканчивается на самом интересном. Примерно на третьем круге вокруг стола, когда бессмертные меня практически окружили и поймали, раздается требовательный стук в дверь. Натан и Тедди на несколько секунд теряют бдительность, совещаясь, как лучше поступить. Я же времени не трачу, иду в разгромленную комнату и беру подсвечник. Потом такой же твёрдой и лишенной каких бы то ни было тревог поступью подхожу к двери и настежь её распахиваю, пряча крест за спиной.

— Вообще-то тут есть звонок, — сообщаю я Тамашу, который в недоумении застыл у входа, держа за шкирку какого-то бедолагу. Видимо, тот требовался для приглашения. В подтверждение своих слов я даже пару раз нажимаю на кнопку, давая мгновенный мастер-класс. Вместо стандартного «бзбз» на весь дом звучит «Ария Тореадора». Я снова начинаю громко хохотать, чем вызываю ещё больший разрыв шаблона. Бедолага выпадает из разжавшейся бессмертной руки и в панике убегает.

— Ну что же мы стоим, как не родные, проходите, пожалуйста! — милостиво говорю я.

====== Исчадие (2) ======

Лёжа в темноте, я ругаюсь сквозь зубы. Это же надо, а! Угораздило же! Как я посмотрю в глаза Натану? А Тедди? И Тамашу, как там у Тамаша с глазами?.. Последнее мне особенно важно, воспоминание заканчивается на самом серьезном моменте. За моими словами следует абсолютный провал в памяти. Что случилось потом?.. Где все герои этой истории? Почему я в теддином гробу?.. Вопросов намного больше, чем ответов, и это крайне действует мне на нервы.

— Замолкла, — констатировал сверху Аугусто.

— Готовит ответный удар, — неумолимо поясняет хриплый голос. — Закат ещё не скоро, и тварь это чувствует. Погоди, если успеем привести её до ночи и подготовимся, ты увидишь эту безжалостную фурию во всей красе.

— Давай просто откроем, пусть сгорит, — предлагает тенор.

Я начала немного волноваться: а вдруг я все-таки уже не совсем человек?.. Моё состояние для меня загадка. Если вампиры чувствуют себя после перерождения именно так, как я сейчас, мне их очень жаль.

— Нет, Аугусто, — певец инфернальной сексуальности неумолим. — Мы должны дождаться остальных. Потом мы, возможно, выпустим эти сатанинские отродья из их гробов и устроим тебе показательное уничтожение. А то так и помрешь теоретиком.

Язык меня не слушался и заранее заготовленная речь про идиотизм и излишнюю жестокость пропала зря.

— А как же чувственное наслаждение? — с надеждой спросили сверху.

— Не знаю, способна ли она охватить всех нас, — ответил ему хриплый голос, — но я уверен, что попробует.

— Тогда давай довезём, — согласился Аугусто. — Ужас, как любопытно.

Я засыпаю в этой тряске и темноте, потому что моё тело решило, что я и так слишком сильно перетрудилась после пробуждения. Мне снится Тамаш в коридоре с красивым ковром, под огромной золотой люстрой, который смотрит на меня своими ледяными глазами и говорит этим особенным голосом, не терпящим неподчинения: «Подойди ко мне». Погром на заднем плане только усиливает впечатление.

С трудом прихожу в себя уже от непонятного скрипа. Слегка подсматриваю одним глазом, второй всё ещё плохо слушается. Люди, я вас так ненавижу, уж очень невежливо вы обращаетесь с умирающей женщиной. Гроб бесцеремонно открыт, но вокруг довольно темно. В тусклом свете, идущем непонятно откуда, изящно поблескивают драгоценные камни на внутренней стороне крышки.