Завещание Холкрофта

Неожиданно фон Тибольт перестал смеяться. Он что-то почувствовал. Это что-то было в глазах старика, то вспыхивающих, то угасающих в глубине иссохшего черепа.

– Смотри на меня! – крикнул он. – Смотри на меня!

Фалькенгейм повернулся:

– В чем дело?

– Я кое-что сказал, только… Кое-что, о чем вы знали. Вы знали.

– О чем вы говорите?

Фон Тибольт схватил старика за горло.

– Я говорил о случайностях, о свидетельстве о смерти! В лондонской больнице! Вы слышали об этом раньше!

– Я не понимаю, что вы имеете в виду. – Дрожащими пальцами Фалькенгейм обхватил запястье блондина, Иоганн сжал пальцы, и старик захрипел.

– Вы понимаете. Все, что я говорил, шокировало вас. Или вы прикидывались, и на самом деле это был не шок. Больница. Свидетельство о смерти. Вы на это никак не реагировали! Значит, слышали об этом раньше!

– Я ничего не слышал, – задыхаясь, произнес Фалькенгейм.

– Не лгите! – Фон Тибольт ударил Полковника в лицо «люгером», разодрав кожу на щеке. – Ты уже не так хорош, как прежде. Ты слишком стар. Ты допустил ошибки! Твои мозги атрофировались. Ты замолчал не там, где надо, господин генерал!

– Вы маньяк…

– А вы лжец! Несчастный лжец. Предатель. – Он снова ударил Полковника стволом пистолета. Из открытых ран полилась кровь. – Вы лгали о ней!.. Боже мой, вы знали!

– Ничего… ничего.

– Да! Вы знали все. Именно поэтому она летит в Женеву. Я задавался вопросом: почему? – Фон Тибольт в гневе снова ударил старика, разорвав ему губу. – Вы! В своей отчаянной попытке остановить нас, вы нашли ее! Вы угрожали ей… а, угрожая, рассказали то, чего она никогда не знала.

– Вы не правы. Не правы.

– Нет, я прав, – сказал фон Тибольт, внезапно понижая голос. – Других причин для полета в Женеву у нее нет… Именно так вы намерены остановить нас. Мать встречается с сыном и упрашивает его вернуться назад. Ее согласие – ложь.

Фалькенгейм покачал окровавленной головой:

– Нет… Все, что вы говорите, неправда.

– Это все правда, и в ней содержится ответ на последний вопрос. Если вы так страстно хотите уничтожить Женеву, вам придется пустить по миру слово. О нацистских сокровищах. Начнется волна протестов от Черного моря до северной Эльбы, от Москвы до Парижа. Но вы не сделаете этого. И снова встает вопрос: почему? – Фон Тибольт склонился над стариком, их разделяло несколько дюймов. – Вы рассчитываете взять контроль над Женевой, использовать миллионы по своему усмотрению. «Следует искупить вину». Холкрофт узнает правду и станет вашим солдатом, яростным и преданным.

– Он все узнает, – прошептал Фалькенгейм. – Он лучше вас. Мы оба в этом убедились, не так ли? Вы должны чувствовать удовлетворение. В конце концов, в своем роде он тоже «дитя Солнца».

– «Солнца»… – Фон Тибольт вновь ткнул стволом пистолета в лицо Полковника. – Вы пропитаны ложью. Я произнес имя, вы не отреагировали.

– К чему же лгать сейчас? Операция «Дети Солнца», – сказал Фалькенгейм. – Корабли, самолеты, подводные лодки. Везде дети. У нас никогда не было списка, но он был не нужен. Они будут остановлены, когда мы остановим вас. Когда будет остановлена Женева.

– Чтобы это свершилось, Альтина Клаузен должна встретиться со своим сыном. Она не выдаст Женеву, пока не попытается сделать что-нибудь еще. В противном случае мир узнает о ее сыне, и это будет его концом. Она сделает все, чтобы не допустить этого. Она попытается найти его без шума. И мы ее остановим.

– Остановят вас, – сказал Фалькенгейм, захлебываясь кровью, льющейся по губам. – Вам не удастся заполучить огромные средства для своих «Детей Солнца». У нас тоже есть армия, и вы никогда о ней не узнаете. Любой солдат охотно отдаст свою жизнь, чтобы остановить и разоблачить вас.

– Конечно, господин генерал. – Блондин кивнул головой. – Евреи Хар Шхаалаф.

Слова были произнесены тихо, но они словно хлестнули старика по ранам.

– Нет!..

– Да, – сказал фон Тибольт. – «Убей меня – на мое место встанет другой. Убьешь того – его заменит третий». Евреи Хар Шхаалаф. Впитавшие идеи «Нахрихтендинст» так глубоко, что стали ее частью. Уцелевшие осколки Аушвица.

– Вы зверь… – Тело Фалькенгейма сотрясалось в болевых судорогах.

– Я член «Вольфшанце», настоящей «Вольфшанце», – сказал блондин, поднимая «люгер». – Вы не знали, что евреи пытались убить американца и потому умрут сами. В течение недели Хар Шхаалаф исчезнет, а с ним и «Нахрихтендинст». «Вольфшанце» одержит победу.

Пистолет замер на уровне головы старика. Фон Тибольт выстрелил.

Глава 35