Завещание Малого Льва

— Я не верю в это. Надо просто любить его, и тогда ничто дьявольское в нем не проснется. Любить, понимаешь? Сия ведь почему стала такой? Потому что ее никто не любил!

— А ты почему стала такой? Может, у тебя было счастливое детство?

Она растерялась, только стояла молча, смотрела на него и прижимала к себе ребенка.

Леций подошел к ней и посмотрел в глаза.

— Не всё так просто, детка. Могу тебя заверить — Сию любили. Это ей казалось, что нет. Это ее раздирала зависть и злоба. А что до уродства — то на Кера или Конса вообще смотреть было невозможно. Однако они не обозлились… мы, конечно, будем любить этого младенца, но я не вижу тут прямой связи. Никакой гарантии, что мы не вырастим очередного монстра, Скирни.

— А если… а если наоборот? Если это вторая Ора, наш спаситель?

— Второй Оры не будет, — помрачнел Леций, — нет таких предсказаний. Звезды не легли.

— Но он же родился в Новый Год. И он уже спас Сию от смерти. Это необыкновенный мальчик, дядя. Я уверена. Давай назовем его Алвзуром?

— Не кощунствуй, Скирни. Именем Пресветлого назвать Сиино отродье? Это наш ребенок, и имя у него должно быть семейное. И жить он должен с нами. Надеюсь, ты не собираешься взять его себе?

Она почему-то даже не сомневалась, что Сия оставила мальчика ей.

— Собираюсь.

Леций посмотрел на нее с нежностью и покачал головой.

— Это ты сгоряча. Это совсем не твоя проблема, детка.

— Но почему, дядя?!

— Он Индендра. Очень скоро станет очевидно, что вы с Льюисом не можете быть его родителями. У него возникнут вопросы, и он неизбежно всё узнает. Тогда ради чего сбежала Сия?

— Понимаю. Но, мне кажется, однажды это всё равно откроется.

— Да. Но тогда он будет уже взрослым. Зачем, в самом деле, травмировать ребенка?

Скирни посмотрела в сморщенное личико и поцеловала его. Лобик был горячий.

— Тогда кто его возьмет? Кому он нужен?

Леций вздохнул и пожал плечами.

— Не знаю пока, но кому-то придется. Возможно, что мне.

— Знаешь, — сказала Скирни с сомнением, — я как-то не представляю себе Ингерду в роли его матери.

— Я тоже пока не представляю, — вздохнул он, — но есть еще Конс и Леда.

— Чтобы Конс взял ребенка Сии? Да он ее ненавидит больше всех!

— Но они бездетны. Леда мечтает о ребенке. Кто знает?

— Если только ты его заставишь. Но какая тогда любовь? О чем мы говорим? Вот Руэрто, наверно, согласился бы. Но там Гева.

— Гева знала, за кого выходила замуж.

— Ингерда — тоже знала, — сказала Скирни в запальчивости и тут же пожалела об этом.

Всё-таки в глубине души она считала, что Леций заслуживает лучшей жены, даже если сам он об этом не подозревает и не устает ею восхищаться. Но тут ее мнения никто не спрашивал.

— Извини, — добавила она.

— Не извиняйся, — ответил он, — ты же права. Скорее всего, ребенка возьму я. Я всегда крайний. А Ингерде просто некуда будет деваться, потому что она моя жена. Тяжело быть женой крайнего.

— И ты думаешь, она сможет его полюбить?

— Не знаю. Просто не вижу другого выхода.

— Мне кажется, полюбить его может Кондор. Он так много сделал для Сии. И вообще он очень добрый.

— Но Кондор не женат, — усмехнулся Леций, — вот если бы ты была его женой — лучшей пары было бы не придумать. Ты была бы самой прекрасной матерью, я не сомневаюсь. Но расклад совсем другой.

— Да, — сказала Скирни, краснея, — расклад другой. Мой муж Льюис Оорл, и я люблю его.

— Не сомневаюсь. Придется Кондору искать другую жену. И срочно.

Это было так маловероятно, что они даже не стали это обсуждать. Скирни знала, что Кондор любит ее, и Леций, судя по такому заявлению, тоже об этом знал. Они еще вспомнили про Кера с Мирандой, но на них надежды было еще меньше.

Малыш тем временем проголодался. Он по-прежнему не плакал, но Скирни это почувствовала. Так она ставила диагнозы своим больным — просто знала откуда-то, и всё.

— Я должна его покормить, — перебила она умные рассуждения Леция о семейном долге.

— А чем? — растерялся он от такой неожиданности, — у тебя есть эти… смеси?

— В детском отделении всё есть, — улыбнулась она, — ей нравилось видеть его растерянным, тогда он из правителя как будто превращался в ребенка, впрочем, как и все мужчины, — пойду туда. А ты можешь вспомнить наконец, что сегодня Новый Год, и у тебя гости.

— Да… такого Нового Года у меня еще не было!

— Иди, дядя. Тебя и так, наверно, заждались. А я останусь с Алвзуром. Пока ты будешь искать ему родителей, я всегда буду с ним.

— Спасибо, — сказал Леций и посмотрел на нее с каким-то глубинным сожалением, — ты только не считай меня жестоким. Хорошо?

Она не успела ответить, так быстро он вышел.

Покои принцессы напоминали Льюису комнату его бывшей сестры Одиль. В ней как будто жили сразу три женщины: маленькая, средняя и взрослая. Он увидел горы косметики, заумные книги и справочники, глупые женские журналы, плакаты со смазливыми женоподобными мальчиками, звездные карты неизвестного ракурса и кучу мягких игрушек. Говорят, у Риции был живой уголок: журчал ручей, плавали рыбки, росли деревья. Ассоль в этом не нуждалась.