Завещание на любовь

— Я открестился от прошлого и не вспоминал о своей старой жизни до того дня, когда мне позвонил твой адвокат, — шепчу я и отпускаю ее запястья. — Я клянусь всем, что я имею, что виновен только в этих взятках. Я не причастен ни к смерти Генри и Сьюзен, ни к вчерашнему пожару.

Беру ее лицо в руки и прижимаюсь ко лбу Мередит. Она противится и отталкивает меня. Не могу выносить мысль о том, что Мер действительно считает, что я хотел ее убить. Думал, прошлая ночь красноречиво разъяснила все между нами. Даже сейчас, всего через минуту после того, как она угрожала пристрелить меня, Мередит — все, чего я желаю. Черт, она действительно направила на меня гребаное ружье! Мой член тут же наливается кровью, а внутри разгорается искорка.

Откашливаюсь и почти умоляю Мер:

— Скажи что-нибудь.

— Ты знал, что твой отец убил кучу народа? — холодно спрашивает она, и я киваю. Мередит дергается и все же вырывается из моих рук. — Сейчас ты признался в сокрытии фактов об убийстве, черт возьми! Как я могу поверить тебе, Маркус?

Девушка делает шаг назад, но я хватаю ее за руки и тащу к пикапу. Мне надоело слушать ее бредни! Мередит цепляется пятками за асфальт, но ее слабенькие ножки не смогут и минуту противостоять мне. Она очаровательная малышка, а не силачка. Мер клацает зубами, угрожает выбить из меня все дерьмо (формулировка была более мудреной, но я перевел ее на свой язык. Неужели я тоже говорил, как гребаный пижон?) и ведь действительно заводит свободную руку за голову, готовясь нанести удар, но я не выдерживаю и перекидываю Мередит через плечо.

— Отпусти меня, сукин сын, — бурчит девушка, тарабаня по моей спине.

Открываю пассажирскую дверь пикапа свободной рукой, кладу Мередит на сидение, сам иду к багажнику, где под подкладкой лежит папка с кассетами и фотографиями, про которые я забыл на долгие годы. Сев на водительское кресло, подключаю к колонке ту самую дорожку.

— Что ты…?

— Просто слушай, — грубее, чем я хотел, говорю я.

Кассета слегка шипит вначале, проматываю до нужного момента, и тогда начинается разговор отца и главы «Руки Господа» — Сигдхи Калверта.

“— Очень рад нашему сотрудничеству, мистер Монтгомери, — произносит террорист очень размеренно и довольно, словно говорит не об убийствах, а о спасении дельфинов. — Ваша жена догадывается о чем-то? Я не слышал о ней ничего уже очень давно.

Квентин издает подобие смешка и отвечает:

— Она находится в психиатрической клинике со дня развода. Она стала слишком любопытной.

— А Маркус не интересуется, где его мать? — спрашивает Сигдха.

— Он думает, что она валяется на пляже с любовником на свою долю имущества, — отец вновь усмехается. Очень холодно и грубо.

— Но если она вновь залезет в наши дела, с ней придется разобраться, как с Лукасом Кингом, — предупреждает глава «Руки Господа». — Мы расправимся со всеми, кто будет мешать нам и нашему божьему промыслу.»

— Мой отец подстроил убийство матери, заставил меня ее ненавидеть не меньше, чем его, — хриплю я и разворачиваюсь лицом к Мередит. — Все еще думаешь, что я разделаю его взгляды и продолжаю вести кровавый семейный бизнес?

Мер поджимает губы, прикусывая щеки изнутри. Ее взгляд становится задумчивым и отстраненным. В уголках глаз скапливаются слезинки. Кажется, она на грани. Я понимаю ее, пусть и давно не сближался с людьми. В моей жизни долгое время было лишь два человека, которые не залезали мне под кожу, будоража все внутри. Я создал идеальный мир для своего отшельничества, стал похож на одинокого волка. Таким же рычащим, отстраненным и злым. Меня все устраивало, пока мне не позвонил именитый старикашка и не вызвал меня в ненавистный город, а потом огорошил меня новостью о том, что давний знакомый моего отца завещал мне опекать его внучку. Я не хотел ехать, посчитал, что это розыгрыш, тупой и ненормальный, но все же поехал. Что-то внутри заставило меня купить билеты и поехать в чертов Нью-Йорк. Моя реальность столкнулась с девушкой, в глазах которой я вижу свое прошлое. Поначалу эту чертовски пугало, а позже я не удержался и… сблизился? Это слово подходящее? Да хрен его знает. Меня тянет к ней — вот, что я знаю наверняка.

Я не хочу потерять ее доверие. И ее.

Мередит заставляет себя не смотреть на меня и говорит:

— Я никогда о ней не слышала. Расскажи мне о ней.