Завещание рыцаря

…До кабинета мы не дошли. Анатолий Борисовчи совершенно не по-учительски уселся на подоконник — по-моему, чисто машинально — и ни разу не перебил Энтони, пока тот рассказывал — разумеется, в урезанном и причёсанном виде, как и тебя ребятам в лесном лагере — нашу историю. Потом засмеялся и хлопнул себя по колену:

— Здорово, слов нет! Захватывающе… Только я вынужден буду вас огорчить, парни. Ваши выкладки ошибочны.

— Вы хотите сказать, что такой крепости нет? — быстро и агрессивно спросил Энтони. Анатолий Борисович поднял ладонь:

— Стоп. Нич-чего подобного я не говорил. Но в наших местах — нет точно. Можете мне поверить, я знаю, что говорю, потому что история здешних названий мне известна досконально, я ею специально занимался. Понимаю, очень убедительно — Татариново, Погорелое, Горелая Могила… Но к сожалению — это всего лишь убедительное совпадение, ребята. Вот, послушайте… Татариново получило такое название, потому что тут после постройки Тамбова селили служилых татар на русской службе. Гореая Могила — курган в лесу, где сжигали умерших после холерной эпидемии лета 1830 года. Кстати, название Погорелое появилось тогда же — воинская команда получила приказ сжечь село, бывшее одним из источников заразы, но десятью годами позже люди вернулись и отстроили жилища… Вот так.

Мы молчали. Учитель смотрел на нас с сочувствием, потом сказал:

— Но я повторяю — это не значит, что крепости не было! Больше того, я склонен думать, что она ДОЛЖНА была быть, вы в этом правы. Но скорее всего — дальше на север, где-то между Семёновым и Моршанском. Там, кстати, работает экспедиция Тамбовского Университета, вы вполне можете попробовать наняться на лето. Правда, они ищут не крепость, а поселение раннего железного века, но всё может быть…

— Спасибо, — каменным голосом сказал Энтони. Потом добавил: — До свидания.

— В таких поисках разочарования встречаются чаще, чем удачи, — сочувствующе сказал Анатолий Борисович, — это я по себе знаю. Зато каждая удача стоит всех разочарований.

— До свиданья, — вздохнул я.

…На крыльце школы Энтони скинул рюкзак, сел на ступеньку и вытер лицо рукавом, оставив на нём грязные разводы. Я присел рядом, тихо сказал:

— Нельзя так… Посмотри на себя!

— Посмотрел бы. Боюсь расстроиться ещё больше, — горько сказал Энтони. — Чёрт, похоже, я хронический неудачник…

— Пойдём к Моршанску, — пожал я плечами.

— Зачем? — усмехнулся Энтони. — Отбивать хлеб у экспедиции? Понимаешь, Эндрю, — он вдруг порывисто обернулся ко мне, — я сам хотел это найти, САМ! Потому что это — только МОЁ! А теперь, если это и найдут, то кости моего предка сделают экспонатом… или вообще выкинут!

— Ну уж… — покачал я головой.

— Хорошо, не выкинут. Со всеми предосторожностями положат под стекло.

Но это же позор! За семь веков один Колвилл решился на поиск, да и тот всё бездарно провалил… — он махнул рукой. — О Святом Граале я вообще не говорю.

Начали собираться ученики. Из открытого окна над нашими головами раздался голос кого-то из учителей:

— Сергей! Бесчастных! Наведи порядок в кабинете математики… а ты, Виктор, убери за ним!

— Пойдём, чего сидеть, — тихо сказал я.

— Пошли, — надевая рюкзак, ответил Энтони.

— Куда теперь? Командуй…

— На восток, — безразлично ответил Энтони. — Пройдём лес напрямую, тут два дня пути. И сядем на поезд до Фирсанова.

— Пошли, — согласился я. И хлопнул англичанина по полечу: — Тошка, не кисни. Ну не получилось. Ведь главное — мы пытались! Ну скажи — пытались?!

Он ничего не ответил.

ГЛАВА 23

Лес по-прежнему был красив — сумрачный, но спокойный, густой. Темнело, надо было разбивать лагерь, но мы неспешно шли по еле заметной звериной тропке. Не разговаривали — не хотелось. И с лагерем возиться не хотелось тоже. Размеренная, бесконечная ходьба успокаивала, убаюкивала дурные мысли о поражении и тоску, что приключение кончилось. Даже Сергеича и Витька мы больше не увидим — они ждут нас у Горелой Могилы, но мы-то туда не идём, Горелая Могила остаётся на севере от нашего маршрута домой…

Оказывается, дорога домой тоже может быть грустной. Если не добился того, зачем отправлялся в путь… Послезавтра я буду у себя, увижу Геббельса (соскучился, паразит!), потом мама приедет… А Энтони уедет. Ему хуже, чем мне. То, что для меня — приключение, для него — цель жизни. Мечта…

Может быть, археологи найдут и Краевую, и кости предка Энтони, и даже Святой Грааль. И будет сенсация. Только вот… найдёт всё это не Энтони. И это нечестно. А самое обидное — нет виноватых в этой нечестности. Просто — так случилось. Обстоятельства.

Всё равно — нечестно.

— Эндрю, — вдруг сказал Энтони, не останавливаясь.

— Чего? — я догнал его, пошёл рядом, хотя на тропинке было страшно тесно.

— Эндрю, я подумал. Нельзя отступать. Ты можешь ехать домой, а я пойду на север. Искать. Может быть, мне всё-таки повезёт!

Он повернул ко мне упрямое, строгое лицо. Я молчал, и Энтони добавил: