Завет стали

Недели, последовавшие за дуэлью, прошли относительно спокойно, так как Эстин и Рийн отстали от Синдера. Как и остальные эльфы, доставлявшие ему проблемы.

Этому он был рад, этого и хотел. Больше не нужно было обращать внимание на идиотские колкости и бесполезные издевательские смешки в свой адрес. Вместо этого он мог сосредоточиться на занятиях и тренировках.

А еще у него появилось больше времени на Вихря: белый жеребец все еще не хотел, чтобы о нем заботился кто-то другой. Теперь они вдвоем регулярно тренировались. Скакали по полям, обучаясь кавалерийским тактикам, сшибали чучела бандитов и заххаков и принимали участие в других учебных задачах.

Это было великолепно. Вихрь был достоин своего имени, и Синдеру нравилось ощущать подстегивающие порывы ветра, щуриться от него. Жеребец был несравненно быстр и умен. Вихрь пристрастился к тренировкам, словно длинноногий жеребенок: сперва пошатываясь, но уже через несколько часов скача уверенно.

На самом деле первое время они отставали именно из-за Синдера. До Третьего Директората он никогда не ездил верхом, и у него ушло несколько недель на то, чтобы научиться этому. Процесс привыкания к тому, как двигаться и держать равновесие при разнообразных аллюрах Вихря, шел медленно, к тому же он начал выездку на несколько месяцев позже одноклассников.

Синдер уже начал догонять их, но после первой засады Рийна отказался от дополнительных часов в седле Вихря в пользу более активных тренировок с мечом.

Но теперь, когда дуэли прошли, он мог больше времени посвящать тому, чтобы стать умелым наездником, и совершенствовался с огромной скоростью. Синдер понимал, что в это же время через год они с Вихрем станут лучшим союзом коня и наездника в Третьем Директорате. В основном благодаря тому, что белый яваниец сам по себе был намного лучше, быстрее, сильнее и умнее любой другой лошади академии.

Если бы только Вихрь не был таким хитрецом! Когда конь не тренировался, то превращался в настоящего вредителя, почти такого же назойливого, как мухи, жужжащие над его стойлом. Исключительно веселья ради он иногда стегал Синдера хвостом, дергался, когда приходило время его седлать, и пытался укусить Синдера, когда тот не смотрел. А после этого весело ржал.

Прямо как сейчас.

Синдер как раз расчесывал жеребца, выбирая репьи и распутывая шерсть. Они тренировались почти всю вторую половину дня, и он умотался.

Он вспотел, пока работал в тени стойла. Двери, ведущие наружу – раскаленные и без окон, – выходили на восток, и в столь поздний час полуденное солнце не проникало внутрь. Тем не менее тепло все еще растекалось по конюшне, заставляя изнемогать от жары. Вокруг жужжали толстые мухи, летая бесцельно и вяло, лениво, словно пыхтящие от жары гончие.

Синдер надеялся, что скоро станет прохладнее. В конюшне было относительно тихо: из-за неожиданной аномальной жары все старались побыстрее закончить работу и убраться отсюда, и он разделял эти настроения. Все, чего он хотел, – это расчесать белого жеребца, заложить свежего сена в кормушку, налить коню воды в поилку и что-нибудь съесть.

У жеребца, однако, на уме было другое.

– Стой ровно, – проворчал Синдер. Вихрь дергался в пределах узкого стойла, отчего закончить расчесывание было невозможно.

Вихрь снова дернулся, на этот раз впечатав Синдера в стену и издав ржание.

– Я сказал, стой ровно! – сказал Синдер коню. Он не понимал, зачем вообще разговаривает с жеребцом. Тот никогда не слушался, хотя и явно понимал, что говорит Синдер. В этом он был уверен.

Белый жеребец снова дернулся, демонстрируя свой круп. Синдер передвинулся, чтобы дотянуться до загривка коня. Жеребец передвинулся, размахивая хвостом.

Синдер чуть не зарычал от бессилия.

– Вихрь, ну же!

Он попытался перехватить коня. Белый жеребец был слишком быстр: он отскочил и нагло заржал. Синдер схватил Вихря под уздцы, пытаясь удержать его на месте. Конь ответил тем, что чуть не наступил ему на ногу.

В Синдере вскипело раздражение, и он отбросил щетку.

– Хватит! Даже проклятая эфиром кошка, убившая моих родителей, стала бы лучшим скакуном, чем ты.

Жеребец замахал хвостом и недоверчиво заржал.

– Это правда, – сказал Синдер, пытаясь справиться с глупым животным. – На самом деле, если я еще хоть раз встречусь с этой кошкой, я заключу с ней сделку. Скормлю тебя ей, если она согласится стать моим скакуном.

Вихрь качнул хвостом и снова заржал, на этот низко и неуверенно. Потом повернулся к Синдеру и ткнулся ему в грудь.

– Я серьезно, – сказал Синдер, пряча улыбку. Впервые это он взял жеребца «на слабо», а не наоборот. – Предполагается, что ты яваниец, но готов поклясться, что вы, господин, просто осел. Уши у тебя такие же длинные.

Вихрь снова ткнулся ему в грудь, на этот раз достаточно сильно, чтобы Синдер пошатнулся. И заржал так, будто был глубоко оскорблен.

Не смешно.

– Или, может, пусть дракон наступит тебе на копыта. Посмотрим, как ты запоешь, когда кто-то намного крупнее тебя отдавит тебе ноги.

В выражении глаз Вихря читался вопрос.

Драконы?