Заветный ключ

— Ты же понимаешь, Витя, что это может быть провокацией? Этого человека могли специально подослать, чтобы скомпрометировать меня, или Александра и тем самым затормозить наши поиски.

— Понимаю, — кивнул Виктор Петрович. — В тебе, Валя, я уверен. А вот он пока у меня на подозрении.

Виктор Петрович снова посмотрел на меня.

— Уж больно ловко ты эту рощу нашёл. Как будто бывал там раньше. В общем, так! Из лагеря — ни ногой. Да и не выпустят вас теперь. Всё, что нужно, мы привезём. Документы получите на выходе, в лагерь вас сейчас отвезут. Понадобитесь — вызову.

Виктор Петрович снова снял трубку телефона и отрывисто сказал:

— Зайдите!

Мы с Валентином Ивановичем одновременно поднялись.

Сотрудник в штатском вывел нас из кабинета и проводил по лестнице вниз. На выходе мне вернули паспорт. Я обрадовался ему, как родному. Мне уже начало казаться, что новая жизнь чересчур насыщена событиями.

Всю обратную дорогу до лагеря мы молчали. Я видел, что Валентину Ивановичу хочется поговорить, но присутствие сопровождающих останавливало. Нас проводили до самых палаток, и к тому времени желание пообщаться пропало совершенно. Умеют государевы люди создать гнетущую атмосферу! Нельзя было обыскать и допросить меня прямо в лагере? Стоило везти ночью за тридевять земель?

Я понимал, зачем Виктор Петрович это сделал. Во-первых, чтобы оказать психологическое давление. Во-вторых, чтобы не подставить меня под подозрения, если я окажусь ни при чём. Умно.

Мои вещи были сложены аккуратно. Но совершенно не в том порядке, в каком я их оставлял. Это окончательно добило остатки настроения.

Ребята ни о чём не расспрашивали — ни ночью, ни на утро. Всем хватало собственных впечатлений, но откровенно делиться ими студенты побаивались. Ночью обыскали не только мои вещи — аккуратно, но тщательно КГБшники перевернули весь лагерь.

Наутро я первым делом проверил, на месте ли медальон. Дёрн под корнями клёна выглядел точно таким, как я его оставил. Даже трава не увяла. Я поборол искушение выкопать артефакт. Пусть лежит до подходящего случая.

Находок всего за неделю оказалось столько, что «камералка» не справлялась с их обработкой. Кости животных, черепки глиняной посуды, костяные и металлические рыболовные крючки, остатки сетей, сплетённых из растительных волокон.

Почти ежедневно попадались слитки янтаря и грубые поделки из него, изображавшие, в основном, животных. Слухи о медальоне непонятным образом распространились по лагерю, и каждый раз кто-то бежал к Валентину Ивановичу с радостными криками:

— Нашёл! Нашёл!

Но внешний вид и примерные размеры медальона были хорошо известны по описаниям в древних хрониках. Поэтому Валентин Иванович каждый раз разочарованно качал головой и отправлял «кладоискателей» в камералку.

Наружную стену святилища вскрыли почти по всему периметру и сейчас углублялись слой за слоем, обнажая полусгнившие толстые брёвна.

— Интересно, что стена почти не перестраивалась, — поделился со мной своим наблюдением Валентин Иванович. — Только юго-западный угол сильно пострадал от пожара. Видите — вот там, слева от входа.

— Думаю, конфликты в священной роще были строго запрещены, — ответил я. — И только один раз это правило кто-то нарушил.

Я по-прежнему вёл раскоп вокруг жертвенника. В помощь, с разрешения Валентина Ивановича я пригласил Севку и Олю. За болтовнёй часы работы пролетали незаметно, да и мне было легче отвлечь ребят в нужный момент.

Оле очень нравилось работать не лопатой, а кисточкой и совком, тщательно просеивая мельчайшие комочки земли. А Севка откровенно скучал.

— Ползаем, ползаем, — с досадой говорил он, — а за неделю углубились только на штык!

— Зато сколько находок! — строго возразила ему Оля.

Находки возле жертвенника, действительно, были богатыми. Кроме костей и украшений часто попадались обрывки одежды с остатками красок. А осколков керамики было столько, что слой, подчас, состоял почти из одних черепков.

Слухи о ночном происшествии постепенно утихали. Но охрану вокруг лагеря усилили. Теперь солдаты с собаками постоянно патрулировали периметр, и собачий лай мешал спать по ночам.

Кроме того, почти ежедневно в «камералку» наведывался Виктор Петрович. Он осматривал находки и подробно расспрашивал о них меня и Валентина Ивановича.

Только в конце недели я выбрал момент, чтобы подбросить медальон в раскоп.

Ночь была тёмной и сырой. К тому же, из низких туч накрапывал дождь — несильный, но промозглый. Он начался ещё днём. Из-за этого работы закончили досрочно, и ребята разошлись по палаткам. Кто-то читал, кто-то спал, наслаждаясь отдыхом. В одной из палаток звенела гитара и умолкла только далеко за полночь.

Дождавшись, пока соседи уснут, я выбрался из палатки. Чуть ли не ощупью добрался до клёна. Выкопал медальон — он был весь в мокрой земле.

Я тщательно закопал ямку и снова положил квадрат дёрна сверху — незачем оставлять следы. А затем, сжимая медальон в кулаке, направился к раскопу.