Заветы

– Согласна. – Тетка Лидия улыбнулась. Как будто улыбнулась старая репа, заветренная и высохшая, – наши Марфы клали такую в бульон. – Добро пожаловать в Ардуа-холл, – продолжала она. – Ты принята. Надеюсь, ты благодарна за предоставленные возможности и за мою помощь.

– Очень, Тетка Лидия, – промямлила я. – Безмерно.

– Приятно слышать, – сказала она. – Не исключено, что и ты в один прекрасный день поможешь мне. За добро платят добром. Таково одно из железобетонных правил Ардуа-холла.

XV Лис и кошка

Автограф из Ардуа-холла

41

К той, что ждет, все придет. Время – тиран всем калекам. Терпение – лучшее спасение. Мне отмщение[55].

Все эти заезженные трюизмы правдивы не всегда, но порой правдивы. А вот трюизм, правдивый неизменно: главное – верно выбрать момент. Это как с анекдотами.

Шуток у нас тут, правда, не в изобилии. Мы же не хотим, чтобы нас корили за дурной вкус и фривольность. В иерархии властей предержащих шутить дозволено лишь тем, кто на вершине, а эти шутят приватно.

Однако к делу.

Для личного моего умственного развития наиважнейшим элементом всегда была привилегия сидеть мухой на стене – или, говоря точнее, ухом в стене. Сколь поучительны конфиденциальные беседы, которые ведут молодые женщины, когда им чудится, будто их не слышат третьи лица. С годами я повысила чувствительность своих микрофонов, настроила их на шепоты и, затаив дыхание, ждала, кто из нашего пополнения предоставит мне постыдный материал, какой мне потребен и мною припасаем. Постепенно мои досье наполняются, как воздушный шар, что вот-вот оторвется от земли.

С Беккой понадобились годы. Она всегда скрывала основную причину своих горестей, даже от школьной подруги Агнес. Пришлось ждать, пока установится надлежащее доверие.

Агнес в конце концов и задала вопрос. Я здесь называю их прежними именами – Агнес, Бекка, – поскольку так они зовут друг друга между собой. Их преображение в совершенных Теток еще не свершилось, и это мне приятно. Впрочем, если копнуть поглубже, не совершенен никто.

– Бекка, что с тобой произошло? – как-то раз спросила Агнес, когда они вдвоем изучали Библию. – Ты почему так сильно против брака? – (Молчание.) – Я же знаю: что-то было. Ну пожалуйста, ты разве не хочешь поделиться?

– Я не могу.

– Я никому не скажу, честное слово.

И затем все осколками и обрывками вышло наружу. Гнусный доктор Гроув не просто лапал молодых пациенток в стоматологическом кресле. Об этом я знала уже некоторое время. Я даже собрала фотографические доказательства, но оставила их без движения, так как показания девушек – если от них и можно было добиться показаний, что в данном случае было мне сомнительно, – почти или же совсем не будут учтены. У нас в Галааде, даже когда речь идет о взрослых женщинах, показания четырех свидетельниц приравниваются к показаниям одного мужчины.

Гроув на то и рассчитывал. И вдобавок мужик самоуверен, как Командор: прекрасный стоматолог, а профессионалам, умеющим избавлять от боли, сильные мира сего дают немалую свободу. Врачи, стоматологи, адвокаты, бухгалтеры: в новом галаадском мире, как и в мире старом, им зачастую прощаются грехи.

Но то, что Гроув сделал с юной Беккой – еще маленькой Беккой, а потом Беккой постарше, но все же совсем юной Беккой, – это, на мой взгляд, требовало воздаяния.

На саму Бекку в этом смысле надежды не было. Она не даст показаний против Гроува – в этом я не сомневалась ни секунды. Ее разговор с Агнес мои подозрения подтвердил.

Агнес: Надо кому-то рассказать.

Бекка: Да некому.

Агнес: Можно Тетке Лидии.

Бекка: Она скажет, что он был моим родителем, а мы обязаны повиноваться родителям, таков Божий Замысел. Отец говорил так.

Агнес: Но он на самом-то деле тебе не родитель. Раз он так с тобой поступал. Тебя украли у матери, в младенчестве отдали другим людям…

Бекка: Он говорил, Господь даровал ему власть надо мною.

Агнес: А твоя так называемая мать?

Бекка: Она бы мне не поверила. А даже если бы поверила, сказала бы, что это я его соблазняла. Все бы так сказали.

Агнес: Но тебе же было четыре года!

Бекка: И все равно сказали бы так. Сама же понимаешь. Они же не могут вдруг взять и начать слушать… таких, как я. И, допустим, мне бы поверили – его бы тогда убили, разорвали бы Служанки на Причастике, а виновата была бы я. Я бы не смогла с этим жить. Это как убийство.

Я сюда не вписала слез, утешений, клятв в вечной дружбе, молитв. Хотя все это было. Растаяло бы самое черствое сердце. Мое вот чуть не растаяло.

В итоге Бекка решила принести свои безмолвные страдания в жертву Господу. Даже не знаю, что об этом думал Господь, но мне этого было мало. Судейскую могила исправит. Я судила, я приговорила. Но как привести приговор в исполнение?

Некоторое время поразмыслив, на прошлой неделе я решила сделать свой ход. Я пригласила Тетку Элизабет испить мятного чаю в кафетерии «Шлэфли».

Тетка Элизабет источала улыбки: я снизошла до ее персоны.

– Тетка Лидия, – сказала она. – Какая неожиданность!