Завидные жёны

Лерана опомнилась и аккуратно поставила портрет Клеппер на прежнее место.

– Так мы можем с вами оказаться родственниками? – хмуро заключил мистер Пеппер. – Это было бы поистине жестоко.

– Что вы такое говорите? – фыркнула Лерана. – Он мне не родня! Ой, прошу простить, к семье вашей жены моё пренебрежение никак не относится.

Выдохнув от облегчения, мистер Пеппер потянулся к ящику стола, чтобы достать оттуда чистый листок бумаги.

– Надо определённо записать себе имя этого вашего МакФирса, чтобы выяснить наверняка.

– Да вот же, – Лерана вновь взяла портрет и указала пальцем на черты лица, – надбровные дуги, волевой подбородок. – Это у Лары от него.

Мистер Пеппер задумчиво посмотрел туда, куда указывал узкий суховатый палец портнихи.

– И правда, при первой встрече с Ларой я заметил некоторое сходство, но не отдавал себе отчёта с кем именно.

– В любом случае, как хорошо, что моя дочь не приглянулась никому из ваших сыновей. Вот было бы неловко.

– Во-первых, родство ещё не подтверждено, во-вторых, у моей жены много двоюродной и троюродной родни, поэтому мне действительно следует это проверить. Ну а в-третьих, да, вы правы. Даже если родственник дальний, он всё же родственник, не так ли?

– Ха, скажите это нашей знати, – Лерана усмехнулась вначале, а затем поджала губы. – Простите, ведь вы тоже из их числа. Я сказала не подумав.

И снова в разговоре настала пауза.

– Клеппер всегда выражала своё мнение без утайки, – мистер Пеппер поспешил заполнить возникшую пустоту любой мыслью, первой пришедшей в голову. – Мне так этого не хватает. Не знаю даже, в кого пошёл мой старшенький. Вечно себе на уме. Вот Джульен – вылитый дед из Гридж-Стоунов, а Этьен чем-то напоминает меня в юности. Горячий, необузданный, азартный…

– Что ж, время уже позднее, – Лерана предприняла попытку уйти первой, – пора бы уже и отдохнуть, чтобы завтра с новыми силами и на свежую голову решать возникшие трудности.

– Но как же Тониас Швайзер?

– А что с ним? Ваши друзья, графиня и её муж увезли его к себе в поместье, думаю, они найдут нашему поведению годное оправдание. Чему-чему, а такту и манерам её светлости позавидует любая женщина или девушка во всем Истере. Не могу не отдать должное её умению отстаивать свою точку зрения. Мне о таком даже не мечтать.

– Вы слишком взыскательны к себе. Позвольте не согласиться.

– Позволю, но останусь при своём мнении. – Лерана скривилась. – Подумать только, я наверняка в её глазах выглядела круглой дурой, когда отстаивала интересы моей дочери. Как вспомню… Ох!

Горький вздох вырвался непроизвольно из уст портнихи.

– Я тоже хорош, взял и выболтал вам всё.

– И правильно сделали! Иначе мне было бы сложнее смириться со столь неподобающим случаю поведением.

– Разве вы не гневаетесь на нас, что мы используем вашу дочь в подобных целях?

– Это уже случилось, – портниха потупилась, – и дочь сама приняла решение. Мне остаётся лишь уповать на случай и благоразумие её кавалера. Я больше страшусь, что ей разобьют сердце. Что она привяжется к супругу и не захочет его отпускать, когда придёт время. Несмотря на мои нравоучения, она всегда была и остаётся натурой романтичной. Книжные романы взрастили в ней слишком высокие ожидания к жизни и любви, в частности. Одним словом – кошмар! Мой кошмар на ближайшие ночи.

– Так, быть может, я смогу чем-то вам помочь? – голос мистера Пеппера приобрёл вкрадчивую и даже нежную интонацию. – Раз общественности скоро станет известно о нашей сиюминутной интрижке, мы могли бы немного подыграть и отвести внимание от молодых. Пусть уж лучше нам кости перемывают, не так ли?

Лерана Брутти облизала губы. Она сделала это непроизвольно, однако сей жест не укрылся от мистера Пеппера. Он загадочно улыбнулся.

Отодвинув на задний план все доводы рассудка против подобного весьма соблазнительного предложения, портниха решила предаться чувствам и позволить себе вновь ощутить себя желанной женщиной, а не элементом декора, будучи совсем никому не нужной в этом водовороте интриг и тайн.

Слишком долго она гналась за идеалом – состоятельным образом жизни, столь необходимым, чтобы выдать дочь замуж за порядочного человека. И теперь, когда проблема была отчасти решена, хоть не до конца, она ощутила небывалое опустошение. Она будто потеряла весь смысл жизни и никак не могла найти применение своим навыкам, горячему темпераменту, жгучему желанию действовать, действовать не благодаря, а вопреки.

Но её таланты в одночасье оказались никому не востребованы и это её огорчало и толкало на экстравагантные поступки, о которых было неудобно вспоминать. Да хотя бы её признание к Витони о детских страхах Лары, которые дочь уже успела перебороть, – нет, это было слишком сложно вынести. А главное, очень хотелось забыться. Забыться в чужих объятьях, которые не заставили себя ждать.