Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

Кажется, мы поможем своим зависимым близким, если от негативной реакции на опьянение переключимся на позитивную реакцию на трезвость. «Легко говорить, доктор», – подумал сейчас каждый. «Трудно делать», – соглашусь я. Легко говорить, трудно делать. Как отец троих детей, я и правда считаю трудным перестать упрекать их, скажем, за неубранную комнату и начать хвалить за то, что они ее разочек убрали. Но если делать это день за днем, появятся результаты: комната будет убрана, отношения с детьми станут теплее, да и сами мы тоже начнем меняться. Так что пойду я убирать комнату.

6

Мы пьем кофе. Ирина не волнуется, хоть и знает, что будем вспоминать чувствительные события из ее семейной жизни. А если и волнуется, то этого не видно за радостью: она всегда рада меня видеть, так как считает меня одним из тех, кто спас ее мужа. Шесть лет назад Ирина позвонила мне, рассказала о тяжелейшей наркотической зависимости своего мужа и услышала мой ответ: если он хочет избавиться и готов приложить усилия, у него может получиться. Арман хотел избавиться.

– Метадон, метамфетамин, алкоголь, – говорит он. – Слишком большие суточные дозы. И слишком много лет. У меня не было шансов бросить. Я не верил, что это возможно. Но я видел, что причиняю боль своей семье. Это сводило меня с ума. Однажды, возвращаясь домой, я остановился и подумал: «Я не имею права так поступать с теми, кого люблю. Я должен бросить».

– Арман бывал раздражен или мрачен, – говорит Ирина. – Но я не подозревала, что за этим стоит зависимость. И я не знала, до какой степени все плохо. – Ирина вспоминает самое начало, улыбается: – Он был свободный и неправильный, и мне это в нем нравилось. Я, наоборот, была очень правильной. В нем мне нравились страсть, сила, вся эта его стихийность. Он мог выпивать, иногда много. Был вспыльчив, мы часто ссорились. Но я его любила, а он любил меня. У нас два чудесных сына. И вот на седьмой год нашего брака он приходит и говорит: «Я в дерьме». Так и сказал: «Я в дерьме». Но даже тогда я не понимала, с какой чудовищной проблемой мы столкнулись. Я бросилась помогать ему. «Не бойся, – говорила я, – мы с этим справимся!» Я была наивна. Я не знала, через какую боль нам предстоит пройти.

– Мы?

– Мы, да. Я была с ним. Все время с ним. Я ведь в церкви поклялась: «Беру тебя в законные мужья, чтобы всегда быть вместе, в горе и радости, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас». Так что я была с ним.

– Как ты ему помогала?

– Звала домой медсестру и дома проводила детокс втайне от всех, постоянно говорила ему: «Я с тобой, я в тебя верю, ты справишься, мы победим». Когда его ломало – а его ломало! – я обнимала его крепко-крепко, чтобы согреть.

– А он?

– Он выдерживал десять – пятнадцать дней, потом срывался. Это был самый ужасный год в моей жизни. Весь этот год бесконечной борьбы, надежды, разочарования, новой надежды, нового разочарования… Ничего не помогало. Мы с ним боролись, мы правда боролись, но у нас ничего не выходило.

– Как ты пережила этот год?

– Мне стыдно признаться, но я курила. Курила много. Что ж, я делала то же самое, за что злилась на мужа. Мои волосы, мои руки – я вся воняла табачным дымом. У меня не было сил на себя, на детей, на жизнь. Я старалась не встречаться с людьми. Скрывала ото всех то, что с нами происходит. Страх, стыд, отчаяние – вот что было со мной день за днем. Я постоянно боялась, что он не вернется домой. Этим страхом был наполнен каждый мой день: вернется ли он сегодня?

– Чего именно ты боялась?

– Что он умрет. Я боялась, что он умрет.

– Ты боялась за него. Ты продолжала его любить.

– Но и злилась тоже. Мы кричали друг на друга. Мы дрались. Но да, я продолжала его любить. И он меня тоже. Поэтому в тот день, когда я ему сказала про реабилитацию, он сказал: «Хорошо, я все сделаю». И уехал в реабилитационный центр. Он провел там два года.

– Ты страдала без него?

– Нет. Этого не было. Я говорила себе: «Он в правильном месте, с ним общаются правильные люди, он трезв, ему ничего не угрожает». Я была спокойна. Я знала, что все будет хорошо. Правильным человеком был Дима Волков. И остальные ребята тоже, всем им низкий поклон. У каждого из них своя тяжелая история, и меня воодушевлял их успех. Дима честно рассказал мне свою историю, и я просто потеряла способность говорить. Я думала: «Этот человек спасет моего мужа».

– Дима потрясающий, да. Сейчас он трезв десятый, наверное, год.

– Да. Он часто говорил со мной по телефону. Меня поражала его честность, его собственная очень непростая история. Это сильный и сострадательный человек, и Арман с ним подружился сразу же.

– Каким он вернулся из реабилитации?

– Чистым. – Ирина задумывается и повторяет: – Чистым. Я никогда не видела настолько чистого, честного, порядочного, надежного человека. Но такой человек есть: это мой муж. Он вернулся ко мне, к нашим детям, открыл магазин, стал работать. Мы отлично живем, дети растут в нашей любви, обожают своего отца, а он их. Я – самая счастливая жена на свете, вот что я скажу. Самый счастливый человек.

– Чего ты боишься?