Зависимость

Дома Эббе пытается вытащить из меня, как обстоят дела у Эстер и Хальфдана, но я отделываюсь односложными ответами. На вопрос, что случилось, отвечаю, что болит зуб. В кровати разворачиваюсь к нему спиной и ощущаю легкий след от укола на сгибе руки. Я только и думаю, как повторить это ощущение, мне безразличны все, кроме Карла, — даже Эббе.

Часть II

1

Теперь, когда Эббе уже нет в живых, я пытаюсь вспомнить его лицо — и всегда представляю его себе таким, как в день, когда сообщила, что у меня есть другой. Мы сидели за ужином с Хэлле. Он отложил приборы, отодвинул тарелку. Побледнел, на щеке задрожал нерв — но больше никаких признаков волнения. Он поднялся, взял с полки трубку и принялся тщательно ее набивать. Начал расхаживать по комнате, неистово затягиваясь, взгляд уставил в потолок — словно в поисках решения. И что же, ты хочешь развестись? — глухо и спокойно спросил он. Не знаю, ответила я, пока что мы с Хэлле просто переедем на время. Может, еще и вернемся. Неожиданно, отложив трубку в сторону, он взял Хэлле на руки, что делал крайне редко. Папа расстроился, сказала она, прижавшись к его щеке своей. Нет, он выдавил из себя улыбку, ешь. Он усадил ее обратно в детский стульчик, взял трубку и продолжил бродить со словами: совершенно не понимаю, почему обязательно надо жениться или жить вместе. Приходится видеть одних и тех же людей на протяжении всей жизни — а в этом есть что-то неестественное. Кто знает, вдруг у нас всё было бы лучше, если бы мы просто навещали друг друга. Кто он? — добавил он, не глядя на меня. Врач, ответила я, познакомились на «туберкулезном балу». Эббе снова сел, и я заметила капельки пота на его лбу. Он спросил, по-прежнему уставившись в потолок: ты думаешь, что он может дать тебе мировоззрение? Когда Эббе расстроен, он всегда да ляпнет какую-нибудь глупость. Не понимаю, о чем ты, сказала я в ответ, мировоззрение — это ведь не то, что можно просто так дать друг другу.

В постели он в последний раз обнял меня, но заметил, что я далека и отстранена. Да, произнес он, ты влюбилась в другого. Такое может случиться с каждым, в кругу наших знакомых — привычное дело. Но я всё равно не могу поверить. Всё равно сломлен, хотя этого и не показываю. Это мой недостаток — всегда старался не обнаруживать чувств. Если бы я показал, как сильно тебя люблю, вероятно, всего этого и не случилось бы. Эббе, произнесла я, касаясь пальцами его век, мы будем видеться, и, может быть, ты познакомишься с Карлом. Может быть, мы будем хорошо ладить втроем. Нет, неожиданно отрезал он, пусть он даже не показывается мне на глаза — только ты и Хэлле. Я приподнялась и мгновение разглядывала его красивое молодое лицо с нежными, едва проступающими чертами. Что, если бы я рассказала правду? Если бы я рассказала, что влюбилась в жидкость в шприце, а вовсе не в мужчину — хозяина этого шприца? Но я не рассказала — никому. Это было как в детстве: сладкие секреты рушатся, стоит только открыть их взрослым. Я повернулась на бок и заснула. На следующий день вместе с Хэлле нам предстояло переехать в пансион в Шарлоттенлунде, который для нас подыскал Карл.

* * *