Зависимые

— Мы с Вадимом сходим в магазин, купим чего-нибудь вкусного, скоро вернемся! — крикнула ему вслед мама чужим голосом — таким, каким разговаривала только с тетей Надей, когда засиживалась у нее допоздна.

Дверь за ними закрылась, и Кирилл выглянул в коридор: на полу стояла черная сумка. Внутри были какие-то вещи — ничего интересного. Звук маминого голоса так и стоял у него в ушах, и, когда он одевался, чтобы пойти к Сереге, отвращение становилось все сильнее и сильнее. Но настоящий ужас он испытал, когда вернулся обратно и снова услышал этот мамин голос, и голос Вадима, и голос Любови Успенской из магнитофона, который отец купил для него, Кирилла!

На кухонном столе, соседствуя с нарезанной селедкой, колбасой и сыром, стояла коробка с огромной машиной на пульте управления. Мама улыбалась, губы у нее были накрашены красным, а не розовым, как всегда. Кирилл взял коробку с машиной, колбасу и, бросив на Вадима презрительный взгляд, вышел из кухни. Втроем там стало слишком тесно.

Каждый день Вадим ночевал у них, и, когда однажды вечером Кирилл с мамой смотрели сериал по новому каналу НТВ, он спросил:

— Мам, а дядя Вадим что — у нас живет?

Она смутилась и даже встала, подошла к окну. На экране беззвучно проехала милицейская машина.

— А тебе это не нравится? — спросила она.

Кирилл пожал плечами:

— Ну, а когда папа вернется, Вадим уедет?

— Сынок, папа не вернется, — ответила мама и вышла из комнаты.

И она оказалась права. На месте папиной бритвы в ванной теперь стояла туалетная вода «Коза ностра», а в шкафу появились рубашки и брюки Вадима. Кирилла все чаще стали отправлять к бабушке: на каникулы, на выходные, на Девятое мая. Только там он мог нормально выспаться: дома мамин диван так скрипел, что заснуть было невозможно, даже спрятав голову под подушку.

В деревне у бабушки разрешалось заниматься тремя вещами: пасти уток, поливать огород и читать книги из местной библиотеки. Уток Кирилл боялся, а в огороде были комары размером со слонов. Первый раз в библиотеку его отвел дед, которого там все знали: он всю свою жизнь проработал директором совхоза. Кирилл сказал, что ему десять лет, хотя ему только через два месяца исполнялось девять, а дед сделал вид, что ничего не услышал. Библиотекарь посоветовала пройтись между полок и взять все, что понравится. Понравилось все: и выцветшие журналы, и книги в серых обложках с фотографиями серьезных мужчин, и небольшие книжки, которые помещались в кармане. По дороге домой они зашли в магазин, купили лимонад и шоколадные пряники, которые любила бабушка, и потом останавливались у каждого дома, чтобы поздороваться со знакомыми деда. Это было уже второе лето, когда Кирилла на все каникулы отправляли в деревню, и, если прошлым летом он только и делал, что высматривал в проезжающих машинах черную иномарку Вадима с мамой за рулем, этим летом занятия у него разнообразились. Из разговоров бабушки и деда Кирилл знал, что Вадим им тоже не нравится, и поэтому он был уверен, что скоро тот исчезнет из их жизни, — оставалось только подождать. Дед говорил, что у Вадима бандитская харя, а бабушке не нравилось, что он показался в деревне только один раз, да и то отказался идти в баню, а она для него новый веник связала.

Первые книги Кирилл прочитал запоем: на лавочке у забора, с жареными семечками в кульке он вместе с героями переживал кораблекрушения, искал сокровища и даже влюблялся, пока мычание коров не возвращало его в деревенские будни. Коровы вернулись — значит, надо идти помогать бабушке, потом — в баню, а потом — в кровать, где можно будет еще немного почитать, расчесывая комариные укусы до крови.

В следующий раз Кирилл пошел в библиотеку один: дед уехал в лес, а к бабушке пришла в гости подружка. Двое мальчиков, выше и старше его, стояли у стола библиотекаря и спрашивали Гоголя.

— Кто это — Гоголь? — поинтересовался Кирилл, когда мальчики ушли.

— Писатель, — ответила библиотекарь. — Николай Васильевич Гоголь. Тебе сколько лет?

На всякий случай Кирилл прибавил себе еще один год, и ему стало одиннадцать. Этим летом он вырос так сильно, что вранье снова состоялось.

— Сейчас остались только две книжки: школьники на лето разобрали «Ревизора» и «Мертвые души». Остались повести и «Тарас Бульба». — Библиотекарь почесала карандашом за ухом и добавила: — Принесу тебе повести.

Книжка была маленькая, и Кирилл заранее разочаровался в этом Гоголе, но бабушка сказала, что смеялась до слез, когда ее читала, а смеялась она редко. Больше плакала, потому что была добрая. Дед говорил, что у нее глаза всегда на мокром месте. С Гоголем Кирилл провел последнюю неделю июля и начало августа — когда мама первый раз приехала с ним повидаться.