Зависимые

— У мамы было много обуви и мало подруг. Помню блестящие шубы, в которых она выходила на мероприятия с папой. Замшевые сапоги и духи «Диор». Этот аромат до сих пор продается. Мама была красивой и строгой. Когда я начала заниматься балетом, я правда старалась. Соблюдала безглютеновую диету, проводила в студии три часа каждый день, даже на каникулах. Дважды я ломала большой палец на ноге. И когда, спустя год, мы давали показательный концерт, мама не пришла. Банальная история, да? Пришли папа, его сестра и бабушка. А мама — нет. Я спросила у нее, почему она тогда не пришла, только спустя десять лет. Она сказала, что боялась увидеть, как я опозорюсь.

— Каково вам сейчас вспоминать это? — спросила Лидия.

— Я думаю, она просто боялась признать, что я молодец. Балет я в итоге бросила, я его никогда не любила. Можно на сегодня закончить?

Лидия проводила Веронику и вышла покурить во двор. Она наблюдала, как Вероника садится в машину, говорит по телефону, красит губы.

Когда Лидия вернулась в кабинет, ее уже ждала следующая клиентка по имени Тамара, которая уже полтора года пыталась найти выход из любовного треугольника.

Вероника могла пропустить ужин с матерью только по одной причине. Если бы ужинала с мужем. Но Кирилл исчез.

Она думала о нем в машине по дороге на работу. Пока наливала кофе и отвечала на звонки. Стоя в позе дерева на йоге. Покупая себе цветы. Она снова достала его вещи из пакетов и разложила по местам. Щетку в стакан к своей щетке. Гитару за шкаф, костюмы в шкаф. Носки разложены по цветам, книги по полкам. Достоевский к Достоевскому, Франзен к Франзену. Два раза Вероника приезжала в офис мужа, где о нахождении Кирилла тоже никто не знал. Его клиентами временно занимался Сережа, который оказался хорошим менеджером.

Первым делом, возвращаясь с работы, Вероника открывала холодильник и спрашивала себя, хочет ли выпить?

Каждый раз ответ был положительным. Вероника накрывала на стол, включала любимый фильм, зажигала свечи и медленно выпивала первый бокал. Она делала вид, что смакует, но на самом деле хотела взять эту чертову бутылку и выпить до дна. Кирилл именно так и делал.

Только на шестом сеансе у психотерапевта Вероника заставила себя произнести слово «алкоголик». Пришлось рассказать, как все начиналось. Как они познакомились в кафе, но он оказался женат. Как спустя год развелся ради нее. Как начали вместе жить и он сделал ей предложение. Как первый раз она нашла его на лавочке во дворе. Она расплакалась, коснувшись этого места в истории, запоздалые переживания разрывали изнутри. Лидия подала ей стакан воды и погладила по плечу. Десять минут она молча наблюдала, как истерика клиентки сходит на нет, а потом сказала, что сеанс закончен.

Выйдя из кабинета, Вероника купила сигареты и решила, что снова будет курить. Сигаретами она уже два раза делилась с Тамарой, которая приходила к психотерапевту после нее. В черном жакете и голубых джинсах она выглядела моложе Вероники. Держала сигарету длинными пальцами с бордовыми ногтями, оставляя на ней след от помады. Смакуя каждую затяжку, Тамара смотрела в телефон в то время, как Вероника смотрела на нее.

Через неделю Вероника вернулась, чтобы продолжить говорить и плакать. В кабинете запрещалось курить. На мраморном столике в вазочке лежали сушки с маком и печенье — за пятьдесят минут Вероника съела все. Мак прилипал к зубам, приходилось много пить. Новые черные туфли натирали пятку, но снять их она не решалась. Слишком несвежий педикюр.

Вероника сообщила Лидии, что получила повышение на работе. Художник по костюмам на документальном проекте известного режиссера. Того самого, который снимал сериал про измены. Лидия улыбнулась и спросила, какие карьерные цели ставит перед собой Вероника. На поиск ответа потребовалось четыре сушки и стакан воды.

— Наверное, работать над фильмами, которые мне самой будет приятно смотреть. Но в компании, где я работаю, такие проекты не делают. Я, конечно, могу сменить работу, но вдруг на новом месте ничего не получится? И тогда все скажут, что я ничего не умею.

— Скажут все или кто-то определенный? — спросила Лидия.

— Не знаю. Мама скажет. Помню, у меня были краски «Невская палитра», похожие на коробку конфет. Каждый цвет упакован в фантик с названием. Умбра, охра, ультрамарин. Когда я садилась рисовать, мама стягивала с меня платье со словами «Сейчас же вся уляпаешься» и надевала дурацкую футболку. Уверена, что у нее были специальные футболки для рисования. У меня сразу пропадало вдохновение. Почему я не могу просто сесть и порисовать? Почему мне нужно бояться замарать платье или стол? У меня ведь был миллион платьев. Кириллу всегда нравились мои рисунки, и он советовал мне сменить работу еще до того, как мы развелись.