Зависть кукушки

— Били аккуратно, но сильно! — сострил Эдька. — Но вряд ли убивали, череп цел. Может, просто хотели тебя припугнуть?

— Я не знаю, — уныло сказала я. — Там, в подвале, я ни о чем не думала, просто спасалась. Потом тоже не думала, потому что ни о чем не могла думать, кроме Сережи. Но теперь мне кажется, что нет, не убивали, только оглушили. Ему ничего не мешало ведь меня добить…

— Может, он тебя изнасиловал? — деловито спросил Эдька. Я в упор посмотрела на него. Вот что за человек! Не может долго быть хорошим, не позволяет себе. Стесняется, что ли? Спас меня от смерти, а теперь изгаляется!

— Нет, не изнасиловали, — ответила я. — И тебе придется поверить мне на слово.

Эдька покраснел.

— Хватит вам, ребята, — взмолился Витя. — Давайте о деле. Я вот что думаю: если все эти события — звенья одной цепи, если на Груню напал тот, кто подставляет Серегу, то у него, действительно, не было намерения ее убивать. Ведь Серега сидит, на него убийство свалить нельзя, это вызвало бы подозрения. Но зачем тогда он следил за тобой, зачем заманил в подвал и оглушил?

— Я даже не знаю, мужчина это был или женщина, — сказала я. — На балконе была женщина, я видела юбку и светлые длинные волосы…

— Мужик мог переодеться бабой, — сварливо вставил Эдька. — Юбка, парик да накладные сиськи — вот и все дела. А по черепушке тебя бил мужик, это точно!

— Мужчина или женщина — сейчас неважно, — возразил Витя. — Главный вопрос: зачем? Что ему было нужно? Может, он что-то искал? У тебя ничего не пропало, Груня?

— Нет, — ответила я. — Да у меня ничего и не было. Серьги я в тот день не надела, часы не ношу, кольца тоже…

— А ключи? — опять встрял Эдька. — Может, тогда-то ключи и сперли?

— Ключи у меня в сумке были, а сумка на моем столе. Когда я вернулась, все было на месте — и сумка, и ключи, и телефон.

— Может, просто слепки сняли с ключей? — предположил Витя.

— Нет, — подумав, возразила я. — Ключи у него уже были. Это как раз в тот день шторы были задернуты. То есть, он побывал у меня дома раньше, чем я вернулась. Он бы не успел так быстро сделать ключи по слепкам.

— Да, ясности тут мало, — вздохнул Витя. — Ну, положим, к тебе он приходил, чтобы поставить скрытые видеокамеры. Наверное, он считает, что ты чем-то опасна для него. Открыто убить тебя он не мог, чтобы не вызвать лишних подозрений, поэтому решил имитировать самоубийство, для этого-то и камеры… Это более-менее понятно… Но зачем тебя тогда заманивать в подвал и бить по голове?

— Без бутылки не разобраться! — с мрачным удовлетворением заключил Эдька.

— Погоди с бутылкой, — остановил его Витя. — Давайте сейчас сделаем неотложные дела. Нужно срочно поменять замок. Эд, ты знаешь, где у вас тут можно купить замок?

— В универмаге на Пушкина, — уверенно заявил Эдька. — Тут недалеко.

— Сгоняй, а? — попросил Витя. — А я пока тут останусь. Груне нельзя одной…

Я думала, что Эдька заартачится, но он неожиданно быстро согласился. Я сунула ему деньги и попросила кроме замка купить кое-какие продукты. Я чувствовала, что парни зависнут у меня надолго, а значит, их придется кормить. Эдька скроил недовольную мину и заявил, что в таком случае он берет с нас обещание в его отсутствие ни о чем интересном не говорить. Мы с Витей пообещали, и он ушел.

По моей просьбе Витя облазил все возможные места в квартире, где могли бы стоять скрытые видеокамеры. Он искал обстоятельно и тщательно, хотя и был уверен, что ничего не найдет. Витя такой по натуре — ответственный и скрупулезный. Он действительно ничего не нашел, и я немного успокоилась.

— Грунечка, — нерешительно произнес Витя, отряхивая ладони, — мне кажется, что о том, что произошло с тобой, надо бы заявить в полицию. Ведь это свидетельствует в пользу Сереги.

Я испугалась. У меня даже руки затряслись.

— Витя, — я старалась говорить спокойно, но чувствовала, что голос у меня дрожит. — Вот ты знаешь меня два года, а Эдька так вообще с пеленок, но вы почти поверили в то, что я участвовала в убийствах, а потом, испугавшись разоблачения или раскаявшись, написала эту записку и приняла яд. Почти поверили, да ведь? А чужие дяденьки полицейские поверят в это безоговорочно. Сам посуди, раскрытие преступления само идет к ним в руки! Они меня тут же запрут и будут выбивать признание. И я признаюсь. Ведь Сережка признался! Да я просто последний гвоздь вколочу в Сережкин гроб! Умоляю тебя, не делай этого!

— Никто Серегу не бил, — угрюмо пробормотал Витя, но о полиции больше не заикался.

Я вспомнила свои вчерашние намерения и начала расспрашивать Витю, как можно устроить брак с заключенным. Уразумев, чего я от него хочу, Витя насупился и стал говорить то, что я от него уже не раз слышала — что отчаиваться рано, что следствие еще не закончено, что на суде обвинение может рассыпаться, и так далее…

— Витенька, — устало сказала я, — все понимаю, просто хочу просчитать наихудший вариант. Ты же видишь, к чему все катится. Все только хуже становится, за столько времени ни одного просвета! А хуже всего, что настоящий убийца на свободе, он и Сережкиного отца может убить, и ребенка Володиного…