Завхоз снова в игре!

― Хватит, — вскинул руку Борисов.

Камни в защитных кольцах на пальцах неожиданно послали блик, ослепив на мгновение. Борисов моргнул несколько раз, наслаждаясь тишиной. Полуэльф Алютик в модных штанишках, туфлях с пряжками, камзоле и шапочке, с лютней в руках, терпеливо ждал.

― Поешь ты неплохо, — признал Борисов, — хотя не помешало бы добавить басов. Но репертуар!

― А что с ними не так? — высоким голосом спросил Алютик.

― С ними не так, что эти песни не годятся.

― Во дворце никто не жаловался, Ваше Величество. Вы не посещали мои выступления, но маркиз Пьятнамский, например, и герцогиня Альви, и граф Турнос мне аплодировали.

Борисов лишь растянул губы в понимающей улыбке. Красив, поет, песни под целевую аудиторию, тому, что близко знати, чего тут жаловаться?

― Я выступал с концертами в Пронансе и Морании, побывал даже в Эрдване! — не унимался Алютик.

― Мне нужны песни, которые поднимали бы простых людей в бой, — ответил Борисов. — Которые были бы понятны горожанам и крестьянам, тем, кто составляет основу и опору государства.

― Основа и опора государства — это знать! — вспыхнул эльф.

Борисов лишь усмехнулся еще раз, посмотрел внимательно на эльфа.

― Песни, которые бы вдохновляли людей и эльфов, гномов, полуросликов, троллей, всех-всех, трудиться на благо Альбиона.

― Никто никогда не писал таких песен!

― Значит, у тебя есть шанс стать первым и прославить свое имя в веках.

Эльф неожиданно смутился, Борисов ждал. Сзади появилась Мариэтта, прошептала в ухо.

― Он появился.

― Немедленно ко мне его! — оживился Борисов.

― Ваше Величество, — сказал Алютик, убавивший гонора «человека искусства». — Вы, очевидно, отлично представляете, о чем говорите. Не могли бы вы напеть мне хоть один пример.

― Раньше думай о Родине, а потом о себе, — тут же пропел Борисов.

Получилось без рифмы, но эльф что-то такое уловил, взглянул умоляюще.

― И даже тот поет о нашем небе, кто нашей Родины дорог не исходил, кто никогда под этим солнцем не был, но свет его по песням полюбил, — пропел еще Борисов.

Вышло опять же не совсем пение, но значения не имело. Алютик скомкал шапочку в руках.

― И песни, поднимающие людей в бой, — продолжил Борисов.

― У меня есть отличная баллада о рыцаре Кенинге! — оживился Алютик.

― Если она того же пошиба, что и остальные песни, то забудь, — припечатал Борисов.

Честно говоря, не сильно он верил в придворного менестреля. Холеный, красивый, явно пороха не нюхал, как ему писать боевые песни? Даже если напишет, будет какая-нибудь выхолощенная хрень, без энергии. Но не самому же перепевать «Вставай, страна огромная?»

― И гимн, — добавил он, вспомнив еще детали.

― Г-гимн? Но чем плоха моя баллада о рыцаре? — немного невпопад заметил Алютик.

― Слишком напыщеннаяу, — ответил вместо Борисова которейнджер, появляясь рядом с эльфом. — В обычных кабаках просят песни попроще.

― Чтобы они понимали в высоком искусстве! — вскинулся Алютик, хмыкнул высокомерно.

Борисов лишь вздохнул устало, и ведь только что говорил ему об основе и опорах государства!

― Значит так, — прихлопнул он ладонью. — Песни. Срок — неделю. Не справишься — вылетишь вон, из дворцовых менестрелей, да и из Альбиона тоже. Справишься — получишь титул и деньги, станешь главным по пропаганде. Ясно?

― Ясно, Ваше Величество, — ответил Алютик.

Поклоном он явно замаскировал гримасу и ответ сквозь зубы, но Борисова это уже не волновало. Задача поставлена, пусть рвет себе жопу и лютню. Не справится — конкурс на песни, победителя в придворные менестрели, хай все утрутся. С таким высокомерием войны не выиграть, да что там, недолго и до бунтов докатиться и оказаться поднятым на вилы.

― Докладывай, — сказал он рейнджеру, но тут же вскинул руку. — Стоп. Идем.

В подземелье было тихо и спокойно. Носился кругами Хомяк, поедая возрождающихся обитателей, и довольно похрюкивал, словно заправская свинья. После недавнего идиотского инцидента с очередной озабоченной магичкой из детей богов, Борисов спрятал Хомяка подальше от любопытных глаз. Козырь, конечно, но какой-то сомнительный — даже если сожрать все подгузники детей богов, они все равно останутся бессмертны.

― Вы же знауяете, кто тут бегаует, Ваше Вяуличество? — спросил рейнджер.

Уши его были прижаты, хвост нервно бил по ногам, шерсть топорщилась. Хомяк пронесся мимо, даже не повернув головы, только клыки сверкнули.

― Знаю, — мрачно ответил Борисов, — домашний питомец, который жрет лучше хозяев.

Жрет. Жрёт! Неожиданно детали одной головоломки сошлись, и Борисов рассмеялся облегченно.

― Идем! — хлопнул он по плечу рейнджера. — Познакомлю тебя с одним человеком.

― Он тут живет?

― Он вообще эксцентричен, но дело знает туго, — ответил Борисов, представляя себе М, сидящего на корточках на стуле. — Как и ты. Вместе вам предстоят великие дела!

Построить разведку и контрразведку, раскинуть сеть шпионов и создать спецслужбы, на благо Альбиона и самого Борисова. Чтобы всегда быть в курсе всего вокруг и не реагировать с опозданием.

― Идем, заодно расскажешь, как побывал в Храме Ночи.

Глава 21