Заводная девушка

– Я схожу в Бастилию, потом в Фор-Левек. Жозеф, ты наведайся в Отель-Дьё. К полудню вернемся сюда.

* * *

Даже в разгар лета парижский воздух не бывал столь зловонным, как сегодня. Мадлен шла по улице Сент-Антуан, а зловоние только нарастало, словно чумовые миазмы с переполненных кладбищ и грязных, убогих подвалов просачивались наружу и поднимались вверх, заражая город. Вскоре она увидела громаду тюрьмы. Мадлен часто видела это серое, угрюмое здание, однако у нее не было причин для посещения Бастилии – самого ненавистного места в Париже, где люди заживо гнили, закованные в камень. Чем ближе к подъемному мосту, тем выше становились стены и башенки тюрьмы, загораживая собой неяркое солнце. Во внутреннем дворе было сумрачно. Булыжники покрывал толстый слой соломы. Туда подъезжали телеги, и кучера вместе с тюремной обслугой разгружали привезенное для нужд этого жуткого места. Солдаты покрикивали на небольшую толпу. В основном это были женщины, некоторые – с младенцами за спиной. Просительницы держали в руках узлы с едой и одеждой, терпеливо ожидая, когда их пропустят.

Мадлен встала в очередь и, чтобы чем-то себя занять, стала смотреть на воробьев, дерущихся из-за хлебных крошек. В мозгу, словно змея, извивалась пугающая мысль: а вдруг Вероника вчера увязалась за ней? Вдруг догадалась о ее шпионстве? Страх был точно крюк, впившийся в тело.

– Еще раз говорю вам, месье, – услышала Мадлен сердитый голос солдата, обращенный к мужчине в заляпанном кожаном фартуке. – Вашего сына здесь нет. Его здесь не было ни вчера, ни позавчера.

Мадлен позабыла про воробьиные схватки. Взгляд у мужчины в фартуке был исступленным, лицо – осунувшимся. Грязная одежда дополняла невеселую картину.

– Но люди говорят, что мальчишку привезли сюда и держат уже неделю. Мой сосед…

– Ваш сосед сам не знает, о чем говорит. Детей в тюрьме нет.

Не обращая внимания на сердитый шепот женщин, Мадлен прошла вперед и заговорила с солдатом:

– Скажите, привозили ли сюда вчера девушку по имени Вероника Рейнхарт? Это моя хозяйка.

Солдат едва взглянул на нее, бросив:

– Если в полиции вас не направили сюда, не отнимайте понапрасну время у других.

– Но…

– Никаких девушек сюда не привозили, – ответил ей второй солдат. – У нас здесь что, бальный зал?

– Она выглядела совсем не как девушка из знатной семьи, – упрямо продолжала Мадлен. – На ней был простой серый плащ, какие носят молодые гризетки.

Солдат оттолкнул Мадлен и заговорил с женщиной, умолявшей допустить ее к мужу. Повернувшись, Мадлен поспешила за мужчиной в фартуке. Тот уже подходил к внешним воротам.

– Месье, постойте!

Подойдя ближе, она увидела, что его лицо покрыто красными пятнами, словно кто-то провел по коже теркой для мускатных орехов. Скорее всего, краснота имела другую причину – обильные возлияния.

– Я слышала ваш разговор с солдатом. Вы ищете сына?

– А ты что-то знаешь?

– Увы, ничего. У меня пропала хозяйка, и я пытаюсь узнать, где она. Слышала, вам рассказывали про какого-то мальчика, которого уже неделю держат в Бастилии.

– Так мне сказал сосед, а он это слышал от друга своего друга.

Мадлен кивала. Детей иногда арестовывали за бродяжничество или кражу. Такое случалось часто, но полиция должна была бы обратиться к комиссару, и только потом об этом сообщали семьям арестованных.

– Когда ваш сын пропал?

– Филиппом его звать. Он исчез в конце января.

В конце января. Прошло больше двух месяцев. Неудивительно, что у отца бедняги Филиппа такой вид и он заливает горе вином.

– А откуда пропал ваш Филипп?

– Он работал на площади Дофина. Там его в последний раз и видели.

Мадлен кольнуло страхом. Ей вспомнился разговор с Эдме в самый первый день службы у Рейнхарта.

– Ваш сын был подручным пекаря, – тихо сказала она.

– Значит, ты слышала о нем.

Слышала, но не придала значения.

– А другой мальчик, про которого вам говорили, что его неделю держат в Бастилии, он откуда пропал?

– Слышал только это. Подробностей не знаю… Ладно, пойду искать по другим тюрьмам. Не верю я, что мой малец сгинул.

* * *

Весь день прошел в поисках. Жозеф и Мадлен несколько раз возвращались в Лувр без каких-либо новостей и уходили искать в других местах. Ближе к вечеру появился Лефевр. Доктор Рейнхарт по-прежнему отсутствовал. Лефевр был потрясен случившимся и словно утратил всю свою галантность. Мадлен предложила гостю кофе с марципановым тортом, но Лефевр лишь спросил:

– С каких пор ее нет дома?

– С прошлого вечера, месье. Ушла около девяти часов или даже раньше.

Лефевр тяжело опустился на бархатный диванчик. Лицо у него было мрачным и обвислым.

– Почему Макс не сообщил мне сразу? Он же знает о моем влиянии. – Лефевр покачал головой. – Я сделаю все, что в моих силах. Полиция должна самым тщательным образом заняться ее поисками. Я постараюсь, чтобы Людовик лично распорядился об этом. Отсюда я поеду прямо в Версаль. – Лефевр пристально посмотрел на Мадлен. – Хочу спросить твоего мнения. Вероника выглядела довольной?

Вопрос застал ее врасплох.

– Месье, я не совсем понимаю, о чем вы.